Эфиопская цивилизация

В 1955 году к 25-летию вступления на трон Хайле Селассие I была провозглашена новая конституция. Она вводила тайные, всеобщие и прямые выборы в палату депутатов. Император сохранил за собой право назначать только членов сената. «Провозглашение гражданских свобод по новой конституции, – писал Э. Лютер, живший в Эфиопии в 1950-е годы, – в значительной степени уступка цивилизованному миру. Ни один эфиоп в здравом уме не отважился бы… публично потребовать отставки какого-либо должностного лица. Ни один эфиоп, какое бы он ни получил образование, не рискнул бы написать письмо в газету с критикой государственного чиновника или правительственной политики в целом, и ни одна газета не напечатала бы такое письмо, даже если бы и получило его». Деятельность всех политических партий была запрещена, как и ранее. Хайле Селассие I не переставал укреплять репрессивный аппарат, при помощи которого подавлял любое инакомыслие, любую критику в свой адрес, любой намёк на посягательство на императорскую власть.

Эфиопия приняла активное участие в конференции в Бандунге, учредившей движение неприсоединения.

Но Хайле Селассие I не проводил никаких реформ в деревне. Поэтому каждый значительный неурожай вызывал голод. В 1958–1959 годах во время голода в Тигре и Уолло умерли многие тысячи крестьян.

12 ноября 1959 года был подписан новый франко-эфиопский договор о железнодорожной линии Аддис-Абеба – Джибути. По этому договору эфиопскому правительству переходило 50 % акций АО управлявшего этой линией. А правление переносилось из Парижа в Аддис-Абебу.

Глава 60 Режим Хайле Селассие I

Спал ныгусэ нэгэст в огромных размеров кровати из светлого ореха. Притом что весил только 50 килограммов, а рост имел всего 157,45 сантиметра, он буквально терялся в этой постели. Ел мало и никогда не употреблял спиртных напитков. Только маленькой собачке японской породы по кличке Лулу было разрешено спать на ложе императора. Кстати, когда Лулу умерла, это ввергло Хайле Селассие I в неописуемое горе. Вставал он в 4 или в 5 часов утра, а когда отправлялся в зарубежный вояж, и в 3 часа.

У императора деревенели колени, и, оставаясь один, он волочил ноги и раскачивался из стороны в сторону, словно шёл на ходулях, но, зная, что кто-либо видит его, усилием воли заставлял мышцы сохранять эластичность, чтобы его движения были плавными и полными достоинства, а императорская фигура выглядела безукоризненно.

Начинал свой день император с самого важного – с выслушивания доносов. Он придавал огромное значение утренним доносам, поскольку днём все были у него на виду, а ночью мог составиться заговор. Написанного или печатного текста Хайле Селассие I терпеть не мог, поэтому ему всё нужно было излагать устно. Впрочем, император не только ничего не читал, но и старался ничего не писать и не подписывать. И хотя он был регентом, а затем императором более 50 лет, даже самые доверенные сановники не знали, как выглядит подпись царя царей.

Устный доклад позволял всегда, в случае необходимости, заявить, что докладывалось нечто другое. А сановник, не имея письменного текста, не мог возражать. Для письменной фиксации своих приказов и распоряжений Хайле Селассие I имел при себе министра пера. Во время аудиенций император говорил очень тихо, едва шевеля губами. Чего он говорил, посетители не слышали. Министру пера, стоящему возле трона, приходилось подставлять ухо вплотную к устам государя, чтобы услышать и передать решение царя царей. К тому же реплики монарха были двусмысленными и туманными.

Министр пера записывал услышанные краткие и расплывчатые замечания. А затем уже было делом министра, придать монаршей воле письменную форму и отправить по инстанциям для исполнения. Министр пера в таких условиях мог принимать почти любые решения. Если решение императора поражало всех своей мудростью, это служило доказательством величия ума ныгусэ нэгэст. Если же принятым решением были недовольны сановные массы, император обвинял в глупости министра пера, который не смог правильно понять мудрые предначертания. Поэтому общественное мнение, находя несравненными мудрость и доброту императора, именно министра пера обвиняло во всех вредных и просто нелепых решениях.

Во время утренней прогулки в дворцовом парке первую порцию утренних доносов сообщал императору начальник дворцовой разведки – Сэломон-Кадыр. Хайле Селассие I прогуливался, а приотставший на шаг Сэломон докладывал. Кто с кем встречался, где это было и о чём говорили. Против кого сговаривались и можно ли это считать заговором? Кадыр докладывал и о работе военно-шифровального отдела. Этот отдел контролировал шифровки, которыми обменивались дивизии, для установления факта возможного заговора.

Император никогда ничего не спрашивал и не комментировал. Только бросал львам и леопардам мясо, поданное служителями. В какой-то момент император кивком давал знак Сэломону, что выслушивание сегодняшней порции доносов закончено. Отвесив поклон и пятясь, чтобы не поворачиваться к императору спиной, Сэломон-Кадыр удалялся.