Эфиопские хроники XVII-XVIII веков

И тогда 8 тэкэмта[10], в день воскресный, по скончании 3-го часа дня[11], при тени в три ступени началась болезнь царя нашего Алам Сагада по обыкновению человеческому. После сего обременил тяжкий камень печали всех князей, а особенно бэлятен-гета[12] Малька Крестоса, который два дня дневал там и ночевал, забывая даже хлеба вкусить и раздавая золото и серебро и милостыню бедным в понедельник и вторник, благодетельствуя всем отчаявшимся от недостатка пищи, сломав [свой] серебряный барабан и золотой кинжал[13] и разрезав [свой] пояс для покровов священных. И все это [делалось] с многим плачем и рыданием, с пролитием слез и катанием по земле, с молитвой и пением церковным, ибо казалось всем людям, что потрясется небо и земля, и смутится страна, и нападет враг, когда упокоится царь наш Алам Сагад, ведая, что держится мир добродетелями его, более многочисленными, нежели песок морской, и советами его твердыми, твердостью подобными горам и холмам. Сколько же [можно] повествовать нам и возвещать [об этом]!

А потом во вторник по прошествии 3-го часа при тени в четыре ступени наступило его упокоение. Но нам подобает здесь стенать, что увял образ его прекрасный, весь исполненный радости, образ, подобного коему не было у чад рода человеческого, воистину образ и подобие божие! Как же покрыл его мрак смерти, покров всеобщий, подобно всякому человеку? Увы и ах премолчанию уст его сладкоречивых и языка благоуханного, всегда источавшего благодать словесную от губ его! Плач и воздыхание увяданию цветения его! Блестящи очи его от вина, и белы зубы от молока, как гласит Завет святой (Быт. 49, 12). Еще пальме подобен стан его и весь он, как кедр господен: широта ветвей мудрости его как море и как потоки отрасль совета его. Что сказать нам? Ныне что стало, то стало. О благовонный цвет царства! Пал ли ты, подобно всякому творению? Но вот исполнилось здесь слово пророка: «Кто из людей жил и не видел смерти?» (Пс. 88, 49).

Во время упокоения его решил бог сотворить спасение средине земли, то бишь Эфиопии, и утвердить милость и праведность дому Израилеву[14]. И открыл он совет прекрасный и мудрый бэлятен-гета Малька Крестосу, которого не открывал [другим] людям и не творил прежде, и держал тот совет с князьями, что под ним, которые пребывали там, и повелел схватить всех чад царских там, где пребывали они по местам их и жительству, возрослых, которые возмужали и воспитались в верховой езде, и плаванию, и стрельбе ружейной и умели ходить ногами. И после того как разослал он посланцев по местам этим и до возвращения их, решил он с князьями оставшимися, сказав: «Лучше для нас абетохун[15] Иоанн. Воцарим его, ибо он от младости умудрен в чистоте, любит пост и молитву, богобоязнен, православен, возросл и помышлением добр». Тем же [князьям], когда услышали они, вложил бог согласие в сердце каждого, и говорили они меж собою: «Ей, ей, [он] лучше для нас!». И затем пошли они в «Дом коней»[16], где пребывал он, взяли его, и повели, и возвели на большую башню. И созвал бэлятен-гета всех вельмож царства, и всех наместников, и начальников, которые называются лика дабтара[17], и цехафе-тээзаз[18], и акабэ-саат[19], и лика маэмэран[20], и царадж масаре[21], и государева духовника, азажей[22], и четырех лика вамбаров[23], и всех законников, и собрал он всех, вплоть до военачальников, вроде сотников. И тогда возвел он его на престол царства, Давидов и Соломонов, при плаче и кликах: «По обычаю отцов твоих, царей!». И возложил царадж масаре Константин, сын За-Крестоса, венец на главу его, славя творца и по хотению своему говоря: «Господи! силою твоею веселится царь и о спасении твоем безмерно радуется. Ты дал ему, чего желало сердце его, и прошения уст его не отринул. Ибо ты встретил его благословениями благости, возложил на голову его венец из чистого золота. Он просил у тебя жизни — ты дал ему долгоденствие на век и век» (Пс. 20, 1-5) — [и далее весь псалом] до конца. И облачил его в одеяние царства белое по обычаю отцов его, царей. Тогда провозгласил указ глашатай: «Упокоился царь наш Василид, и воцарили мы сына царя нашего, Иоанна, на смерть нашу и на жизнь нашу! Да возрадуются друзья наши и да опечалятся враги наши!». Ите агрод[24] издавали клики радости, а князья и азажи вышли, веселясь. И, выйдя на [площадь] Адабабай[25], задули в роги, и затрубили в трубы каны галилейской[26], и провозгласили указ, как прежде, гласивший: «Упокоился царь наш Василид, и воцарили мы царя нашего Иоанна. Да возрадуются друзья наши и да опечалятся враги!». И тогда, когда услышали [этот указ], успокоилось сердце всякого человека и смолкло волнение града.