Эфиопские хроники XVIII века

18 тахсаса, в четверг, завязалась битва со всех сторон, а сугубо усилилась сеча на Аданагере и у Тазкаро бет, где были бэдятен-гетй Вальда Леуль со многими полками и тулама, агафари Михей, Мачане Езекия, Азмачу Зоге, в которого попали из ружья, За-Манфас, Танса Мамо, Исайя и со своими дружинниками бэлятен-гета Тансе Иесамалю Ацме, фитаурари Такла Хайманот, шалека Мармехиам, шалека Вальда Селласе, шалека Завальда Марьям, шалека Гавриил, азаж Варсо, шалека Вулинта Кефлю Каса, сын Каба Кэсоса. И не разлучался с ними асалафи Мамо ни в совете, ни в битве жестокой, ибо был разумен в речах и силою — боец[284]. И сражались они битвой великой и ружьями и копьями и победили мятежников.

Возвратимся же к князьям, которые были на Аданагере, то бишь фитаурари Ефрему, дедж-азмачу Гераклиду, баламбарасу Адару, кень-азмачу Сенье, азажу Беньяму и Хабт Бавасану. В это время ожесточилось на них войско изменное с ружьями и копьями и со стороны «радуги» [церкви Руфаила], и со стороны Аданагера и убило из них троих человек. В это время погиб дружинник бэлятен-гета Ефрема то имени Моле от ружейного выстрела, и погиб слуга кень-азмача Сенье, и погиб один щитоносец. И скрыл, [что это] их тела, фитаурари Ефрем и сказал: «Вот тела мятежников, а это — [тело] слуги [мятежника] Тасфа Мамо!» И сказал он это, чтобы не дрогнула сила витязей. И, пнув тела, [продолжал] сражаться с мятежниками. И продолжали сражаться на Аданагере вместе со своими присными дедж-азмач Гераклид и баламбарас Адару, кень-азмач Сенье, азаж Беньям с детьми брата своего и сестры и верный Хабт Бавасан. И был тогда дедж-азмач Гераклид силою и крепостью витязей и не страшился никого, как сказал Давид в Псалтире: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться. Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня воина, и тогда буду надеяться» (Пс. 26, 1, 3). Это та молитва, которая помогла Езекии во времена Сеннахирима, царя Ассирийского. Свечерело посреди сражения, и тогда накормил князей дедж-азмач Гераклид и всех бойцов, зарезав много коров, а тех, кто соблюдал Филиппов пост, вроде азажа Беньяма, тех накормил он пищей постной, ибо ублажал он всякого по желанию его. Однажды, когда все чада воинские, проголодавшись и возжаждав, возмечтали в мечтаниях своих о всякой пище и всяком питье, возмечтал Симеон и сказал: «Мечтаю о помощнике, который бы помог нам!»

А хуже всего изо всех злодейств мятежников в этот день было то, что призвали они абуну, и эччеге, и акабэ-саата, и настоятелей обители Магвинской, и Заварк Лабухе, и всех сановников дабра-либаносских и дома отца нашего Евстафия туда, где был самозванец по имени Езекия, насильно против их воли и сказали им: «Пошлите к царю и царице и ко всем князьям, чтобы выдали они нам Димитрия и Георгия, ибо они — франки, дабы испытали мы веру их и осмотрели наготу»[285]. И повелели абуна и эччеге двум священникам расспросить царицу Берхан Могаса и царя Адьям Сагада об этом деле. И не ответили на это царь и царица, ибо то было не время речей, а время битвы. Все это было злодейством мятежников, чтобы привлечь всех людей к мятежу под предлогом франков.

119 тахсаса, в пятницу, была битва, как и прежде, на Аданагере, где были князья, которых мы упоминали прежде. И когда увидели князья, что приблизились мятежники, присные Илии, к дому фитаурари Ефрема, стало им из-за этого тяжко. Сей же фитаурари Ефрем сам поджег дом свой стрелами из лука. И тотчас рассеялись все мятежники, присные Илии, и пошли в другое место, и погибли многие люди из мятежников от ружей. И тогда зажгли огнем дворец царский по имени Адагагер эти мятежники.

Возвратимся же к подвигам Вальда Леуля, который был в Тазкаро бет. В этот день, пятницу, собрались туда все мятежники и пошли на него, собравшись вместе по народам своим, и учинили такую битву, что и не пересказать, и сражались ружьями и копьями. Тогда перебили пулей ногу кантибе Пимену. И принялись они ломать Тазкаро бет. А после того как сломали и вошли, вышел бэлятен-гета Вальда Леуль на мятежников и сражался ружьем и копьем с дружинниками своими могучими — Йесмалю Ацме и Тансе и со всеми тулама, и сражались с ними витязи Чоле [и] Эмбарак. И провели они ночь на этой «радуге», которая была взята, обороняясь днем и ночью с мечами в руках. Этот день, пятница, был горше полыни, ибо примешалась к нему чаша смертная, но благословен бог, спасший нас от этого дня злого.

20 тахсаса, день первой субботы, провели князья, сражаясь с мятежниками, по обычаю своему. И в эту ночь к рассвету на воскресенье принесли эти мятежники ко вратам [башни] Жан Такаль дров и серы, то бишь пороху, чтобы сжечь огнем врата Жан Такаль. И, увидев это, схватил бэлятен-гета Ефрем порох и внес в крепость. А сотворила для него сей великий подвиг в день праздника своего владычица наша Мария, ибо любил он ее. А человека, который нес порох, убил из ружья дружинник баламбараса Адару.