Ефрейтор Икс [СИ]

— Ну и писатели у нас… Даже профессионал ухлопать не может… Киллер-то, хоть жив остался?

— Я из пистолета плохо стреляю… — пробурчал Павел.

— А разрешенице на оружие у вас есть, Павел Яковлевич? — вкрадчиво спросил Смертин.

Павел чуть не схватился за сумочку, в которой покоились наган с ножом, но вовремя спохватился, проговорил безмятежно:

— А я из киллеровской тэтэшки стрелял…

— Ну, вы, писатели, дае-ете… Не пойдете ли к нам в милицию, совместителем? По ночам будете бандюганов шерстить, а днем романы писать…

— А когда ж я спать буду? — резонно возразил Павел.

— Эт, верно… Вы хоть, за сколько времени можете роман написать?

— Год-полтора… — обронил Павел, пожав плечами. — Но вот куплю компьютер, за пару тройку месяцев буду управляться…

— Хреново… — грустно протянул Смертин.

— Это почему же? — ревниво вмешался Димыч.

— Ну, один покойник в год — куда ни шло. Но три-четыре, это уже беспреде-ел…

— Ты чего несешь?!

— Ну, как же, Димыч? В позапрошлом году он мочканул одного — роман написал. В этом тоже мочканет — опять роман напишет. А прикинь, если у него компьютер будет?..

— Погоди-погоди! Что ты хочешь сказать?

— Да он же в своем романе описал все один к одному, как было! Я сразу же купил, как только знакомую фамилию увидел.

— Пашка, правда?

Павел смущенно пожал плечами.

— Ну, ты и нагле-ец…

— Димыч, да кто ж роман может принять за чистосердечное признание? Как ты его в папку подошьешь?

— Это точно, роман в папку не подошьешь, такой мощный дырокол трудно найти… Именно поэтому ты еще на свободе.

Когда машина, развернувшись, укатила, Павел расслабленно огляделся по сторонам, подумал лениво: — "Торчит где-то топтун… Может, пойти, морду ему хоть набить?" — но мысль возникла и исчезла. Он прошел в калитку, вошел в подъезд. При виде него, Ольга всплеснула руками:

— Господи! Опять пьяный…

Павел проворчал хмуро:

— С Димычем нагрузились… От безысходности… — и быстро раздевшись, пошел в душ.

Но вода была теплой, и его начало стремительно развозить. Выбравшись из кабинки, он дотащился до колонки, открыл кран и лег под тугую струю, проворчал самокритично:

— Пить надо поменьше… А то сейчас придут козлы убивать, я и защититься не смогу…

Пока он ужинал, Ольга мыла в тазу посуду и осуждающе поглядывала на него. Павел раскаяния не показывал, а пытался делать вид, что абсолютно трезв, и адекватен окружающей действительности. Но получалось у него видимо плохо, потому как Ольга все больше и больше хмурилась. А потому, торопливо доев жареную картошку и закусив ее куриной лапой, Павел отправился спать. Как и вчера, только он ткнулся головой в подушку, как тут же заснул.

Наутро он проснулся довольно поздно, Ольги уже не было. Бодро насвистывая, он вышел во двор, встал под душ, и тут вспомнил, что Оксана выходит замуж, и ему стало невыносимо тоскливо. Надо же, какой-то шустряк только с помощью штампика в паспорте овладеет этим красивым, гибким, сильным телом, и будет лапать его липкими немытыми руками. Павлу почему-то казалось, что руки непременно будут липкими и грязными… Он помотал головой, и пошел под колонку, вода в бочке показалась ему слишком теплой.

После водных процедур, он уселся в шезлонге, жмурясь на солнце.

…Вилена пришла к нему в больницу второго сентября. Видимо, тридцать первого она приехала с каникул, которые проводила дома, первого числа металась по Университету, выясняя все подробности о Павле, а второго заявилась в больницу. Как обычно в совдепии, к больным посетителей не пускали. Если на ногах, пожалуйста, тащись в холодный грязный холл, там и общайся с близкими. А если лежачий, лежи и не возникай. Хотя встреча с близким человеком, возможно, тебя бы сразу на ноги поставила. Вилена надела свой лабораторный белый халат, и прошла вахтера, с независимы видом своего человека. Увидев ее в дверях палаты, Павел не удивился, только безмерно приятное тепло разлилось по всему изломанному и израненному телу.

Она присела к его постели, сказала смущенно:

— Здравствуйте, Павел Яковлевич…

Тут вмешался разбитной, не в меру общительный парень с соседней койки:

— Сестричка, а вы что, новенькая? Такую симпатичную я бы давно заприметил…

Вилена повернулась к нему, гневно сверкнула глазами и высокомерно выговорила:

— Лежите спокойно, больной. Мне надо с Павлом Яковлевичем поговорить.

— Сестричка! Да о чем с ним говорить?! У него же все, что ниже пояса, давно атрофировалось… — парень неприятно заржал.

Теперь уже Павел повернулся к нему, сказал угрожающе:

— Дай поговорить, а? Не будь скотиной. А то ведь у меня то, что выше пояса, не атрофировалось…

— Че ты сказал? Че ты сказал?.. — запетушился парень, начиная сваливать на пол толсто загипсованную ногу.

С другой койки вдруг прохрипел попавший в аварию и намертво парализованный тракторист дядя Гриша:

— Утихни, трахаль-перехватчик… Не видишь, это вовсе не сестра…

Парень засопел, схватил костыли и уковылял за дверь. Вилена проворчала:

— Господи, везде всякое хамло липнет… Внешность у меня, что ли располагающая?..

Павел улыбнулся: