Егда же призва тя… (Ежедневная мозаика)

Я в эту ночь не окрестился снова,
Не окунулся, холода кляня,
Крещён был в январе сорок шестого,
В раз первый и последний для меня.

Присматриваясь к нового приметам,

Не удивлялись, мол терпи и жди,
Прошла война, ещё неясным светом
Надежда нам светила впереди.

Теплились окна в церкви Богородческой,

К ней редкой цепью шёл служивый брат,
А за столбом, чуть прячась у погоста,
Стоял отец, он старший лейтенант.

Оглядываясь робко, осторожно,

Всех опасаясь, видимо, не зря,
Для коммуниста стало быть негоже
Молиться Богу, верь, мол, втихаря.

И батюшка, встав на ноги нетвёрдо,

Болезнь быть может, лишний ли стакан,
Он зычным басом всласть прочистил горло
И окрестил, назвав «Валериан».

Но бабушка издревле стойкой веры,

Священник ей нетрезвый нипочём,
Ему шептала грозно: «Он Валерий,
Страдальцем мелетинским наречён».

На четверть века младше то преданье,

Уйдёт со мною, поросло быльём.
Но с детских лет в глубинах подсознанья
Запрятано двухименье моё.

Февральское утро

Рассвет. Встаю как подневольный,
С тоскою новый день приняв,
Взглянул в окно, зубною болью
Пустырь в белеющих снегах.

За ним дорога. Твёрдым настом

Зима снегов мостит нарост,
Февраль, и кажется мне часто,
Накрыл меня его покров.

И глаз кустарник острый ранит,

Ветвей запутанная сеть,
Где поезд норовит, как странник,
След рельсов за собой стереть.

Мне путь его куда – неведом,

Спешит, во снежной мгле таясь,
Но так и подмывает следом
Бежать к теплу во все края.

Сказка февраля

Февраль, то солнцем распалит, а то морозный,
Порой кольнёт, а то погладит нежной лаской,
В столб превратиться соляной наверно можно,
Коль обернёшься, чтобы выбраться из сказки.

Она заране будет с благостным финалом,

Но что-то зрители от действий тех устали,
На долю слишком много чуда им досталось,
Но все равно в антракт в буфет и не попали.

Пустое брюхо к песням глухо будет что ли,

Где даже сказка на десерт – не в радость сладость,
Кормили завтраками будущих застолий,
Чтоб нам без хлеба, лишь бы с зрелищем остаться.

Нам не до зрелищ, затаились словно мыши,

Привыкли к сущему, а как же быть иначе,
И в слепоте своей наш путь к достатку ищем,
Авось, нам милостыню вождь пошлёт подачкой.

Порой одумаешься, встанешь на мгновенье,

Недобрый может кто зарыл в запас таланты,
Всё затянувшееся смотрим представленье,
То ль это цирк, то ли «инферно» в духе Данте.

Нам обещают, скоро март, напасти схлынут,

Пройдут все беды, тишь да гладь на свете белом,
Известно, сраму только мёртвые не имут.
А в сказку верят лишь блаженные и дети.

Танцы февраля