Егерь

Машеров, к которому я подошёл, забрал тетрадь и замер, пристально меня разглядывая, после чего сказал:

– Я не брошу своих товарищей.

Молниеносный хук в солнечное сплетение от меня, и тот, согнувшись, валится на пол, а один из наёмников после моего знака ухватил его за шиворот и потащил к выходу.

– Если я что-то говорю, советую это выполнять, – сказал я и хмуро обвёл зал взглядом, после чего вернулся к трибуне. – Ну, что, зачитать списки тех, кто будет отпущен? Чувствую ведь, что многие из вас гадят жидким, ожидая свободу или приговор… Так что, сказать, у кого будет дополнительный шанс?..

Мой спич и, можно сказать, невербальный посыл сделал своё дело, заложники заволновались. Те, что сидели на сцене вокруг Брежнева, старались сохранить лицо. Они ещё на что-то надеялись, а вот те, что были в зале, начали понимать, живыми они могут и не выйти, а тут какой-никакой, а шанс. Упустить его, ага, как же. Так что слушали меня со всем вниманием.

– Знаете, среди тех, кто тут присутствует, есть человек, которого я ищу. Он меня прекрасно знает, как и то, кто скрывается под моей маской, но он никогда не встанет и не сообщит этого. Просто потому, что он трус, личная жизнь ему дороже чужой. С другой стороны, если проанализировать его действия, труса в нём и не заподозришь. Взять хотя бы то, что он спланировал и пытался осуществить убийство Брежнева в прошлом году. Конечно, «девятка» активно его искала, но он, похоже, слишком высоко сидит и умело обрубил все концы, что к нему ведут. Думаю, он находится в этом ряду.

Я обернулся и указал на места рядом с Брежневым. Мой палец, который я вел по рядам, на миг остановился на бледном лице Андропова, всего секунду, и пошёл дальше. Взгляда полного злости и ненависти он не отвёл, а вот его сосед покрылся крупными каплями пота и невольно сыграл глазами в сторону. Нервы у Игрока оказались не железными.

– А нервы-то не железные, да? – усмехнулся я, продолжая держать его на прицеле своего пальца. – Знаешь, я даже представления не имел, что это ты тот самый Игрок и тёмный кардинал. Честно скажу, я не знал, кто именно Игрок, и на тебя подумал бы в последнюю очередь. Даже сознаюсь, что вся эта игра затеяна только ради того, чтобы выйти на тебя. Как говорится, аз есмь воздам. Вот и тебе пора получить всё то, что ты заслужил. Второй!

Толик подскочил к Игроку и за шиворот через столешницу, смяв микрофоны, вытащил его и поволок по полу в сторону, за сцену. Сейчас на Толике первоначальный допрос этого нелюдя, ну а потом и я присоединюсь. Конечно, у братишки ко мне было много вопросов, слишком выразительно тот смотрел на меня, когда я выкладывал будущее Союза – в одну вопросительную фигуру превратился, но я знал, что ему говорить, так что особо не переживал, ещё будет время.

Братишка исчез за портьерой вместе с Игроком, ну а я, ещё раз осмотрев заложников, усмехнулся. Вряд ли под маской это видно было, тут только отверстия под глаза были прорезаны, да и то я надел сверху тёмные очки, даже так подставляться не желая, у Толика, который до этого слушал меня явно открыв рот, тоже были тёмные очки. Достав лист блокнота, я стал зачитывать тех, кого не желал видеть в зале. Скажу честно, если грохнуть здесь всех, то Союз развалят ранее, быстрее, поэтому не хотелось сбивать его с глиняных ног, некоторые из присутствующих пока не давали ему завалиться. Всего я насчитал пятьдесят три человека. Это из пяти тысяч, один процент из всех присутствующих, кто должен был жить. Все, кого я называл, вставали, а когда я закончил, шли по проходам под завистливыми взглядами остальных заложников и собирались у сцены. То, как я поступил с Машеровым, видели все и не хотели его судьбы. Всего тут оказалось сорок девять мужчин и женщин, четверо погибли под автоматным огнём, когда пытались спастись.

– Проверьте, может, кто из названных ранен, пусть их вынесут, – приказал я, и шестеро из счастливчиков, видимо хорошо знакомых с теми, кто не вышел, направились их искать среди раненых и убитых. Один из наемников, что знал русский язык, их сопровождал, по документам проверяя, они или нет, а то мало ли вообще левых вынесут, мол, это те, кто не вышел, но ранен.

Правда, способность спасти ближнего своего, подставляясь, у этих тварей высшего эшелона власти атрофировалась напрочь, лично я бы попробовал вынести тех, у кого есть шанс выжить, а эти нет, честно сообщили, что трое убито, у четвёртого перебит позвоночник и множественные ранения живота. Уже в кому впал, не жилец. Глядя на счастливцев, что толпились у сцены, я спросил отчётливо насмешливым тоном: