Егерь

Алёна зло смотрела на тройку рейдеров, что хотели отобрать её бизнес, то, что она выпестовала и создавала с нуля около года. Как только производство заработало и начало давать стабильный доход, появились эти трое. Двадцатидвухлетней девушке пришлось тяжело и если бы не помощь матери, в советские времена директора магазина, бизнес создать было бы непросто трудно, а невозможно. После того как страна развалилась благодаря дерьмократам, каждый боролся за своё счастье сам в меру сил и способностей. Прошлогодний расстрел Белого Дома танками, выступление новоявленных лидеров и взвившейся триколор новой страны над Кремлём, всё это видела Алёна своими глазами, но она не отчаялась а пользуясь помощью матери построила эту хлебопекарню, лучшую в их микрорайоне, и снабжающей хлеб даже магазины ближайших районов. Её свежие белочки и ватрушки были известны всему району. То, что бизнес крышуют бандиты ей было известно, но по какой-то счастливой случайности Алёне удавалось избегать вымогательства, или вот такого рейдерства. Эта тройка пришла три дня назад, расфуфыренная дама в песцовой шубе, и накрашенной как проститутка, и два быка-рэкетира. Они сразу заявили, бизнес забирают, если кто вякнет, или побежит жаловаться в милицию, которая как раз кормиться из их кармана, то сожгут заживо всех. Не только Алёну, но и её мать. Говорили так уверенно и привычно, то Алёна поняла, действительно убьют.

Алёна пыталась сама решить проблему, не ввязывая мать, характер у неё отнюдь не девчачий был, всё же второй разряд по самбо, но удалось выяснить, что дамочка сожительствует с одним из мелких бригадиров одной крупной московской группировки, с тем, что лысый и коренастый. Она возжелала бизнес, лысый покумекал тем, что есть и предложил отобрать бизнес у соплюшки, тем более прикрытия серьёзного у неё не было и прибрать хлебопекарню к рукам им удастся на раз-два. Дамочка приняла предложение на ура и три дня назад они приехали изучить её новое имущество. Дамочка по-хозяйски совала нос везде, пока её приятели объясняли пока ещё хозяйке, что её ждёт, если она не примет предложение. Причём ни о какой покупке не шло и речи, просто отдать за просто так. С позиции силы. На помощь матери девушка не надеялась, да и не хотела её впутывать. На заре Перестройки её скинули с тёплого места, посадив в кресло директора своего человека, и та жила на накоплениях, при этом помогая дочери. Начинавшийся кризис и дефолт грозил ударить по их сбережениям. Но мать успела перевести все накопления в золото.

Алёна их сегодня ждала, под столом был спрятан обрез двустволки, снаряжённый картечью, а снаружи стояла её машина, старая 'копейка', где в салоне уже был постелен полиэтилен. Отдавать своё имущество без борьбы Алёна не собиралась, не было у неё такой привычки. Характером в отца, как не раз говорила её мать, так ни разу и не выдав кто он. Единственно, что ей было известно, так это имя, по отчеству. Игоревна.

— Ну что, решила? Сейчас нотариус подъедет, всё подпишешь. Поняла?! — лучась уверенностью и самодовольством, сказал лысый бандит в камуфляжной куртке.

— Где же я вас тварей закапывать стольких буду, — буркнула себе под нос Алёна, и утвердительно кивнула. Пока ещё было не время, нужно подождать нотариуса. Если уничтожать то всех, чтобы это групповое убийство не привело к ней.

Тут в открытые двери, вместе со снежной пургой в общий зал с улицы ворвалась её мать. Быстро осмотревшись, Антонина Леопольдовна с облегчением вздохнула:

— Успела… Так, что тут происходит?

— Ты коза ещё кто такая?! — сразу наехал на неё лысый. Ему такое столпотворение явно не понравилось.

— Я мать Алёны, это наш совместный бизнес, — сразу жёстко осадила женщина лысого, но тот был слишком туп, чтобы вестись на угрозы.

— Ты это… Короче бизнес мы забираем, поняла?

— Хрена вам лысого, а не наш бизнес. Я тоже не простой человек и связи у меня есть. Так что если не исчезните тут… Ой!

Последнее было обращено явно не к рэкетирам, а к тому, кто вошёл помещение следом за Антониной Леопольдовной. Это был крепкий невысокий мужчина около сорока, с седой прядью у виска и цепкими холодными глазами. Дорогая явно импортная одежда выдавала в нём иностранца. Да и поведение это так же ясно показывало. Он достал платок, обмахнул край разделочного стола и облокотился о него.

— Я кажется не вовремя? — спросил он.

Его русский был чистым, но заметные паузы между словами и излишне правильное построение слов говорило о том, что ему или давно не удавалось попрактиковаться в этом языке, или всё же он ему был неродной. Мужчина, спрашивая, смотрел на Алёну, причём с большим интересом. Алёна знала, что производит впечатление, и умела вести себя в обществе, но вот во взгляде неизвестного явно не было восхищения или интереса к ней как женщины. Он просто с любопытством её разглядывал, как куклу.

Девушка не успела ничего сказать, как на свою беду, лысый, которого дамочка ударила по ноге, намекая, что пора заканчивать это балаган, снова подал голос:

— Эта… В общем или мы забираем бизнес по-хорошему, или красного петуха пустим. Ясно чувырлы?