Егерь-2: Назад в СССР

Вешать колокольчики Михалыч всё же не стал. К чёрту! Рыба здесь жадная, непуганая – возьмёт взаглот, не сорвётся. А бегать от костра на каждый звяк охоты мало.

Тем временем Васёк отодвинул от огня котелок с гречневой кашей и алюминиевой ложкой вывалил туда тушёнку.

– Давай сюда канистру, Михалыч! – весело прокричал он. – Я сейчас язык от голода проглочу!

Михалыч торопливо забросил последнюю донку и с канистрой в руках подошёл к огню.

Греча пахла изумительно! А Васёк уже нарезал на расстеленной газете тонкие ломтики сала с розовыми прожилками и толстые куски чёрного хлеба.

Михалыч проглотил мгновенно набежавшую слюну.

Чтобы не лежать на сырой траве, он кинул под бок брезентовый плащ, взятый на случай дождя. Открутил с канистры чёрную пробку и разлил по стаканам янтарную жидкость.

– Ну, за удачу!

Васёк мигом проглотил портвейн и стал, обжигаясь, таскать ложкой в рот горячую кашу прямо из котелка.

– М-м-м. вкуснотища! – мычал он. – Давно так не жрал! Наливай ещё, Михалыч!

Михалыч неторопливо выцедил свой стакан. Вино прохладной струйкой пролилось по пищеводу, мягко ударило в голову. Хорошо, что не взяли водки! С неё мигом бы одурели. А вино пьётся легко, и коротать за ним летний вечер – одно удовольствие.

На второй круг Михалыч налил по половине стакана. Хоть канистра и пятилитровая, а надо экономить. Иначе и сеть вытащить не успеешь, как уснёшь тут же на траве.

А ведь гречка – это всего лишь разминка! Настоящее пиршество начнётся ночью, когда они с Васьком вытащат сеть и наварят уху из свежей рыбы. Специально для этого Михалыч припас в рюкзаке пару картошин и крепкую круглобокую луковицу.

Вино незаметно кружило голову. Солнце опускалось за лес на другом берегу озера. От воды тянуло приятной прохладой, уютно потрескивал костёр, и гречка с тушёнкой была такой вкусной…

***

Рано утром в понедельник я был на базе Жмыхина. Первым делом накормил собак. Чтобы не терять времени на возню с плитой, еды им наварил заранее, дома. Шесть литров варева – невелика поклажа!

Ещё прихватил с собой два топора поострее, ножовку, разводку для зубьев и трёхгранный напильник.

Увидев меня, собаки запрыгали от радости, залились лаем. Я открыл вольер, коленями заталкивая внутрь повизгивающие шерстяные комки.

– Ну-ну! Успокойтесь! Сейчас есть будем!

Разложил по мискам успевшую загустеть кашу на куриных лапах и головах.

Этот ценный продукт достался мне по случаю. В субботу в Черёмуховке была свадьба. Стол, как водится, накрывали всей улицей. Вот Фёдор Игнатьевич и выпросил для меня остатки куриных тушек, с праздничного стола.

Но свадьбы не каждый день бывают, а собак кормить надо. Хоть ворон им стреляй на пропитание. Так ведь вредно давать псам острые птичьи кости.

Я уже позвонил отцу, попросил его достать в городе рыбьего жира. Буду по несколько ложек подливать его в кашу – всё же витамины.

Пока псы отъедались, я сходил в дом Жмыхина. Ключ от замка Людмила Сергеевна, уезжая оставила Тимофееву, а тот передал мне.

В коридоре я нашёл висевший на стене поводок и крепкий ошейник. Вернулся к вольеру, надел ошейник на Серко и защёлкнул карабин поводка.

– Ну, что? Пойдём купаться?

Серко от радости прыгнул лапами мне на грудь, чуть не уронив меня на землю.

– Тихо-тихо!

Я вывел пса из вольера. Бойкий ревниво следил за нами и вдруг залился обиженным высоким лаем. Я поневоле рассмеялся.

– Дойдёт и до тебя очередь! Старички идут первыми.

Серко настойчиво дёргал поводок, тянул его в разные стороны. Поднимал умную морду и принюхивался к запахам. Обнюхал каждую кочку, каждый пучок травы, которые попались нам на пути. Я чувствовал его нетерпение, желание сорваться с поводка и бежать, куда глядят глаза.

– Рано, старик, рано! Не привык ты ещё ко мне. Не захочешь возвращаться, и пропадёшь в лесу.

В воду Серко пошёл сразу. Долго плавал из стороны в сторону, насколько позволял поводок. На волнах колыхались клочья серой шерсти. Наконец, пёс выбрался на берег, отряхнулся так, что брызги разлетелись в разные стороны, и умоляющим взглядом посмотрел на меня.

– Что, не хочешь обратно в клетку? Ну, извини! Придётся потерпеть.

Я вернул Серко в вольер, а Бойкого повёл купаться. Время уже поджимало. Вот-вот должен был приехать грузовик с солдатами.

***

Весь вчерашний день мы провели с Катей. Получилось это само собой. Уже прощаясь у калитки, я неожиданно для себя предложил:

– Давай завтра съездим в Волхов? Воскресенье же! Погуляем, сходим в парк.

– Давай! – загорелась Катя.

Но тут же потупилась.

– Ой, я не могу. Я должна Нине Фёдоровне укол сделать.

Это была проблема. Автобус уходил в половине седьмого утра, и потом до Киселёво можно было добраться только на попутках. Но я махнул рукой.

– Во сколько к тебе приходит Нина Фёдоровна?

– В девять утра, – ответила Катя. – Раньше она не может – сына с невесткой на работу собирает.

– Раньше и не надо, – улыбнулся я. – Сделаешь укол, и жди меня. Я что-нибудь придумаю.

– Хорошо, – серьёзно кивнула Катя.

Её готовность поверить тронула меня до глубины души.

Проводив Катю, я сразу же отправился к Фёдору Игнатьевичу. По счастью, председатель ещё не спал – смотрел телевизор.