Егерь

Лоскутное Одеяло зашагала в зал, прошла мимо одиноко сидящего Темного, потом остановилась, обернулась и вернулась к его столу. Дальше Роден не подглядывала. Не прилично это, вроде как… Хотя, кому она заливает?

– Уже девять. Пора отдыхать, – объявил санитар.

– Пора, – вздохнула Роден и бросила дымящийся окурок в пепельницу.

– Эй ты!

Она обернулась, точно так же, как и все остальные, собравшиеся у выхода.

– Вернись и затуши окурок! – кричал санитар.

– Сам затуши. Или за эту услугу я не заплатила?

– Вот дрянь! – гаркнул он, схватил Роден за плечо и повел на веранду.

Остальные молча наблюдали со стороны. Зеваки, что еще сказать.

– Туши! – лицо Роден оказалась прямо над дымящимся окурком.

Она подула на него, чтобы затлели и другие окурки.

– Туши, я сказал!

– Мэйфилд, не надо, – послышалось из-за спины.

– Я с этой сукой хорошо знаком! Она мне руку прокусила, дрянь!

– Надо же, – хмыкнула Роден. – Запомнил…

– Туши! – лицо Роден оказалось прижатым к столу.

Она начала брыкаться, пытаясь скинуть тушу, навалившуюся сверху. Санитар уперся пахом ей в зад и захохотал.

– Может, ты этого ищешь?

Роден потерлась о него бедрами и, чувствуя, как ослабла хватка на шее, медленно разогнулась.

– Может, и ищу, – прошептала она, прижимаясь всем телом и плотоядно улыбаясь очередному извращенцу.

– Простите, это мой окурок, – произнес знакомый голос, и Роден перевела взгляд на Темного.

Он затушил все тлеющие бычки в пепельнице и улыбнулся санитару.

– Моя вина. Простите.

– Руку с задницы убери, – вежливо попросила Роден и отстранилась от санитара. – Еще увидимся, Мэйфилд, – обронила она и поспешила удалиться.

Мэйфилд еще долго будет искать утерянную карту пропуска. «Хрен найдешь», – подумала Роден и спрятала ее в карман.

***

– Элайза, расскажи нам, как давно ты здесь находишься, – попросила Кашпо.

– Вам виднее, дорогой доктор! – захохотала Язва.

– Если ты не начнешь разговаривать с группой, я буду вынуждена отправить тебя в изолятор на неопределенный срок.

Гнилой ход, ничего не скажешь. Роден с ненавистью взглянула на доктора, и та заметила этот взгляд.

– Роден, ты хочешь нам что-нибудь сказать?

– Доктор Кашпо, вы же находитесь здесь в качестве наблюдателя или, – Роден повела плечом, – ведущей собрания. Я права?

– Да. Я вмешиваюсь в процесс только в случае крайней необходимости.

– Так что же за крайняя необходимость такая угрожать девчонке за то, что она на контакт идти не хочет? Групповые занятия, доктор, дело добровольное. И терапия эффективна, если пациент желает ее проходить.

– Роден, ты напрашиваешься на неприятности?

Она пожала плечами:

– А ты посади меня в изолятор и дело с концом!

– Не думай, что сможешь избежать занятий с группой, – улыбнулась Кашпо. – Даже если отправишься в изолятор, тебя будут приводить сюда ежедневно.

– Страшила, закройся! – оживился Красавчик. – Давайте лучше я вам что-нибудь расскажу.

– Валяй, – Роден махнула рукой.

– Меня тетушка воспитывала. Родители погибли, когда мне пять было, и тетушка захапала состояние вместе со мной. Мою первую девчонку она подарила мне на тринадцатилетие. Хорошая была проститутка. Опытная.

– У тебя другие темы для беседы есть? – решила уточнить Роден, – или мы будем слушать истории про твои сношения ежедневно?

– Роден! – пригрозила Кашпо.

– Я выбираю изолятор, – встрял Темный. – С вами неинтересно.

– А ты приключений ищешь? – пикировал Красавчик.

– Я их уже нашел. А ты – продолжаешь искать.

– Доктор, – заулыбалась Роден, – кажется ваша терапия терпит крах!

– На начальном этапе такое бывает, – кивнула Кашпо.

– А может вы расскажите нам что-нибудь о себе? Не думаю, что у девочки из неполной семьи в жизни никогда не было проблем.

– Мы говорим не обо мне, Роден.

– Ты же всех нас ненавидишь, – прошептала Роден, наклоняясь вперед. – Богатенькие детки, которые вляпались в неприятности или надумали их. Нам все досталось легко, а ты горбатилась годы, чтобы обучение оплатить.

– Роден, если ты не прекратишь, я тебя изолирую.

– Чего тебе в жизни не хватает, Кашпо? Положение – есть. Состояние наверняка уже заработала. Мужиков много, одним вряд ли довольствуешься. И все мало… Всего этого тебе мало…

Лицо Кашпо застыло, словно маска. Она медленно поднялась и подошла к Роден.

– Ну, давай… – прошептала Роден. – Давай, покажи, как сильно ты меня ненавидишь…

Кашпо несколько раз глубоко вздохнула, а затем развернулась и вернулась в кресло.

– Сеанс окончен. Всем разойтись.

Красавчик присвистнул и подмигнул молчаливому Лоскутному Одеялу.

***

– Зачем ты хотела попасть в изолятор?

Темный присел в кресло рядом с Роден и продолжил наблюдать за беседой Красавчика и Лоскутного Одеяла со стороны.

– Она тебе нравится? – сменила тему разговора Роден, прикуривая очередную елотку от предыдущей.

– Ты весь вечер сидишь здесь одна и куришь одну за одной.

– А ты на Одеялко постоянно пялишься.

– На тебя тоже и ты об этом знаешь, – парировал Темный.

– Ты смотришь на меня, потому что тебе интересно. Здесь всем интересно, почему на мне живого места от татуировок нет. Ответ ты не получишь. Тема закрыта.