Егерь. Девушка с Земли

— Вам, наверное, деньги нужны! — округлила глаза Реми. Он вспомнила сестренок Христофоровых, потом подумала о миллионах аксл, обитающих в рифовых лесах. Как, наверное, несладко им живется среди ядовитых и вечно голодных тварей коралловых чащоб! А эти люди — волонтеры, которых возглавляет Кристо, — несомненно, заняты благородным и необходимым делом.

А папа́ даже выслушать не пожелал!

— К нам редко наведываются персоны такого масштаба, как ваш уважаемый отец, — уклончиво ответил Кристо.

Она хотела пообещать, что обязательно устроит для него встречу с отцом, но тут подошел Скворцов и перебил ее на полуслове.

— Мистер Марвелл сердится, — сказал егерь. — Извините, мисс…

— Ну хорошо… идемте… — нехотя отозвалась Ремина.

Кристо подошел к мертвой сейсмурии. Наклонился, заглянул в остекленевший глаз.

— Эндрю, Эндрю… — проговорил он. — И не наскучило тебе выдавать несчастную медузу за самого опасного хищника Сирены? Честному роду сейсмурий вовек не обелить репутации…

— Это не медуза, — сказал Скворцов.

— Хоть раз показал бы туристам львиную звезду.

— Мне не нужны несчастные случаи.

— О чем он говорит? — спросила Реми у Скворцова.

— Мистер Марвелл нас ждет…

5

Министры откомандировали на Сирену своих заместителей — тех, что помоложе и покрепче. Папа́ пришел в гнев: он понял, что его проект намерены спустить на тормозах. Что тут поделаешь? И премьеру не пожаловаться — в ста световых годах от Сирены премьер.

— Я не рассчитывал на легкую победу, — признался Марвелл Грезе, когда та завязывала узел его галстука. — Но у меня отняли оппонента. Я не веду переговоры на уровне замов. Я замам, да будет тебе известно, даже руки при встрече не подаю. Дьявол! Знай, что мне преподнесут такую свинью, отправил бы сюда одну Ремину. Девчонка сама справилась бы с переговорами.

— Вот и нужно было отправить, — буркнула Греза.

— Ну-ну… — Марвелл поджал губы. — Не смей обижать мне кроху!

— Ее обидишь, — Греза потуже затянула узел галстука. — Меня в ее годы еще не так обижали…

— Я, милая моя, человек занятой. Решай-ка проблемы внутри семьи сама, для того и взял тебя в жены.

— А ты выдай ее замуж…

— Я все слышу! — отозвалась Реми из своей комнаты. — Сговор! Средь бела дня!

— Пойди-ка проветрись! — отозвался папа́. — Непонятно, что ли? Взрослые разговаривают!

Реми протерла рубиновое сердечко, подаренное Кристо, проверила, не криво ли висит значок на топике. Потом взяла гитару и спустилась в холл.

Там она сыграла несколько этюдов собственного сочинения. Спела умильным голоском администратору и швейцару свежесочиненную балладу «О рыбоптице и птице-рыбаке». После первого припева администратор ушла по каким-то делам на кухню, а швейцар вышел на крыльцо.

Реми пожала плечами. Пристроила гитару между двумя креслами и тоже вышла на улицу.

Швейцар угощал сестер Христофоровых мятными леденцами.

— Разве им можно? — спросила Ремина.

— Не знаю, — пожал плечами швейцар. — Но они очень любят конфеты.

— Дети есть дети, — высказалась Ремина. Она вдруг вспомнила долговязого Кристо. Подумала о школе, которую его волонтеры строят в южном атолле. — А кто научил малышек нашему языку? — поинтересовалась она.

Швейцар поморщился.

— Миссионеры. Церковь Господа Вседержителя, слыхали небось? — Швейцар дождался кивка и продолжил с некоторой опаской: — Шуты гороховые… Крестят аксл целыми нерестами, фамилии им благочестивые дают. Библию читать учат.

— Что в этом плохого?

— А чего хорошего? Чужая душа — потемки. А душа чужого, если она у него есть, — черная дыра… Меня Бруно, кстати, зовут.

— Ремина. Очень приятно. А старшей девочке в школу, наверное, надо ходить. У вас ведь есть школа для аксл?

Швейцар прищурился:

— А кто из них, по-вашему, старшая рыбка?

— Что? Да вот эта.

Старшая аксла заморгала. Левым глазом — правым; левым — правым…

— Они из одного нереста, — улыбнулся швейцар.

— Как это — из одного нереста? — не поняла Реми.

— Одногодки, — пояснил швейцар. — Это ведь акслы. Они приостанавливают свое развитие, когда пожелают. Вот эти две захотели остаться девочками. Да… Причем одна почти сразу застолбила себе возраст, а вторая — пару годиков повременила.

— Господи! — Реми ахнула, почти как Греза. — Неужели это возможно?

— О! — в усы усмехнулся швейцар. — Не позволяйте себе думать об акслах как о людях.

Реми внимательно пригляделась к девочкам.

— Сколько же им лет на самом деле?

Швейцар призадумывался, переводя годы Сирены в земные.

— Двенадцать… или около того, — сказал он, наконец.

— Господи… — вновь протянула Реми. — Это ведь какая-то… вечная молодость!

— Почему же! — важно надул губы швейцар. — Эти повзрослеют и состарятся. Детские мордашки пойдут коричневыми пятнами, зубки сгниют… Помрут, в общем… хотя на вид останутся такими же маленькими.

— Какой кошмар!