Егерь Императрицы. Батальон, к бою!

Никакой опасности поблизости не наблюдалось, и вскоре, выскочив из овражка, четверо разведчиков короткими перебежками приблизились к двум повозкам.

– Знакомьтесь: это Тарас, родич моей жены, покойницы, – представил дед седого, с отвислыми усами, пожилого селянина. – Я ему все растолковал, Ляксей Петрович, ну, он и согласился нам помочь.

– Доброго дня, батько! – поздоровался с ним Егоров. – Дорофей Архипович вам, наверное, уже все рассказал о том, что нам нужно в Очаков осторожно попасть.

– Так, – подтвердил тот. – Непроста це справа. Турки дуже злі. Визнають вас – погано всім буде[3].

– Ну, вот вы нам и помогите, а уж мы тогда в долгу не останемся, – улыбнулся Алексей и протянул селянину две большие золотые монеты. – И еще столько же получите, когда обратно придем.

– Небезпека, ну, що ж робити, допоможу[4], – вздохнул тот и, полюбовавшись золотом, быстро спрятал монеты. – Слухайте Дорофея. Я через нього підказуватиму, що треба робити. Ви краще взагалі нічого не кажете. Бо у вас швидко визнають чужих. Серед місцевих багато тих, хто басурманам вірно служить[5].

Две повозки, запряженные волами, медленно катили на юг. В обеих лежали гончарные изделия, кожа животных, сушеная и вяленая речная рыба, домотканая шерстяная ткань и плетеные из ивового прута корзины.

– Каждый по корзине возьмите себе на горб, и пошли, – скомандовал дед. – Ляксей Петрович, ты, может, лучше за меня сядешь и быками править будешь?

– Не-ет, Архипович, ты уж давай сам, а я тут, с ребятками, – отказался Алексей и, выбрав корзинку полегче, взгромоздил ее на плечи. «Полегче», – это было мягко сказано. Уже через пару часов пути руки, спина и шея начали ныть, а пот с дорожной пылью покрыли лицо серой коркой.

– И зачем это только нужно – на себе тяжести тащить? Сидели бы сейчас в свое удовольствие на повозках, а не мучились с ними на горбу, – причитал Лужин. – Это вот дед с умыслом так над нами издевается. Он меня еще с той, с самой первой нашей встречи на Буге невзлюбил, а теперь вон и вам заодно достается.

– Эй, русский свинья, почему так медленно с дороги убирался?! – выкрикнул визгливым голосом худой, загоревший до черноты всадник. – Пошел с дороги, тупой баран! – и он хлестнул замешкавшегося Огнена плеткой.

Конный десяток турок обступил большим полукругом повозки, разглядывая стоящих рядом с ними грязных и усталых людей.

– Не гневайтесь, уважаемый, – на корявом турецком лепетал Тарас, не забывая при этом униженно кланяться. – Мои люди устали идти по такой жаре, и мы не хотели ничем вас обидеть.

– Ха! Что ты такое лопочешь, свинья?! Если бы ты даже просто задумал своими тупыми мозгами меня обидеть, то я бы тебя прямо здесь и сразу на мелкие куски порубил! У вас, наверное, действительно от жары все в голове перемешалось. А от пыли глаза все забитые. Вон вы все какие грязные и вонючие. Куда и откуда идете? Что в повозках?

– О, уважаемый предводитель воинов славного султана, мы все простые селяне из Покровки, – согнувшись в низком поклоне, отвечал Тарас. – Везем мы свои товары на Очаковский торг, а часть вырученного за них пойдет в уплату податей правителю провинции.

– Эй, Ариф, Талха, а ну обыщите повозки! – распорядился командир дозора, и два его воина, спрыгнув с коней, начали по ним шарить.

Алексей, удерживая в руках свою корзину и не поднимая глаз, застыл в глубоком поклоне. Лишь бы эти дозорные, досматривая поклажу, не полезли проверять кожи и выделанные коровьи шкуры. Там среди них были спрятаны деньги, несколько пистолетов и ножи. Все длинноствольное оружие пришлось оставить дома, но и это внимательные люди могли бы заметить. А это была верная смерть. Отбиться от вооруженного конного отряда, да еще и в глубине неприятельской территории, уж точно не получится!

– Фу-у, ну и вонь! – Одного из досматривающих поклажу турок чуть было не вырвало. – У вас там что, собака в этой повозке издохла? – крикнул он, зажимая пальцами нос. – Эмин, тут и смотреть нечего, одни лишь горшки, ткань, рыба и эти вонючие кожи.

– Прости, уважаемый, – еще ниже склонился Тарас. – Мы везем их кожевникам на выделку. Но в такую сильную жару от запаха никак не удается избавиться.

– А что, нельзя было у себя все хорошо продубить? Вам обязательно нужно тащить в крепость всякую заразу? А если от нее там какие-нибудь болезни пойдут? А вдруг она у вас вообще от павшей скотины?

– Что вы, уважаемый! Эти кожи только еще недавно мычали и блеяли на выпасе! – покачал головой Тарас. – У меня вся скотина при забое здоровой была, – и он вложил в руку одного из подошедших дозорных несколько серебряных монет. Дозорный кивнул своему командиру.

– Ну, ладно, езжайте дальше, – милостиво изрек тот. – И в следующий раз вози только хорошую кожу. Нечего всякое гнилье в нашу крепость таскать!

– Как скажешь, уважаемый, как скажешь. – Тарас кланялся уходящему отряду, и когда он отъехал уже шагов на сто, плюнул ему вслед, выругавшись: – Щоб вам було порожньо! Нас усіх срібла не вистачить. Як липку оберуть до місця доїдешь![6]