Егеря - элита войны

Осенью 1997 года я вернулся в Данию и пошел работать в IT-индустрию. В течение двух с половиной лет я занимался продажей и обслуживанием компьютеров, пройдя немалый путь от супермаркета до крупного отраслевого поставщика. Поначалу это было сложно и поучительно, но позже я стал мучиться от недостатка адреналина. Самым серьезным решением, которое я тогда принял, было решение бросить курить.

В результате я отправил по факсу в офис просьбу о своей отставке и был таков.

Чтобы как-то заработать на существование, я пошел на работу в строительство, укладывал дороги, строил виллы, железнодорожные перроны.

Но видимо где-то там наверху моя судьба уже была предопределена. Через несколько недель мне в почтовый ящик свалилось письмо с предложением о работе от международной датской группы по разминированию.

5. KRIGENS SKRALDEMAND {5}

Я должен был стать руководителем особой программы от датской группы по разминированию (DDG) на Кавказе. Если быть более точным — в Ингушетии и Чечне.

Весной-летом 2000 года я и еще несколько бывших егерей прошли специальную подготовку в казармах Farum, где Министерство Обороны вместе с DDG сделало из нас экспертов по обезвреживанию взрывных устройств. Мы узнали, как работать с миноискателем. Узнали о медленной и смертельно скучной процедуре захоронения и уничтожения мин в земле. Узнали также и разницу между самыми разными типами противотанковых и противопехотных мин, гранат, бомб, ракет и других боеприпасов. И как все это уничтожить.

Все эти боеприпасы представляли собой огромную проблему в странах "третьего" мира. Особенно сильно страдали от мин и неразорвавшихся боеприпасов в Афганистане, некоторых странах Африки, Азии и на Балканах. И, конечно же, на Кавказе.

DDG имела организованные гуманитарные программы по разминированию во всех этих регионах. Во многих из них еще шли боевые действия и там мины, к сожалению, оказывали устрашающий эффект не только на солдат, но и на гражданское население. Мины, бомбы и минометные снаряды, которые не взорвались из-за технических ошибок или брака изготовителя, каждый год уносили жизни и калечили десятки тысяч людей и скота.

На Кавказе эта проблема приняла просто гигантские размеры. В этом регионе в течение 15–20 лет после развала Советского Союза непрерывно шли войны. Этнические конфликты, военные преступления, разборки мафии и террористов здесь обычное дело. Самое громкое из них — теракт в школе № 1 в чеченской деревне Беслан, 1–3 сентября 2004 года. В день открытия школы после летних каникул около 30 чеченских исламистских повстанцев, вооруженных автоматами Калашникова, РПГ и самодельными бомбами, захватили школу и около 900 заложников. Неуклюжие и хаотические действия со стороны полиции, солдат и гражданских привели к гибели 330 заложников, из них половина — дети.

Российско-чеченский конфликт начался, когда небольшая и непризнанная республика Чечня в 1991 объявила себя независимой после распада Советского Союза. В течение десятилетия русские солдаты сражались с чеченскими повстанцами. Это привело страну в руины, погибли десятки тысяч людей, многие были искалечены.

Предполагается, что на конец 2000 года в стране "работают" около одного миллиона мин. Это при населении в один миллион человек! Поэтому ни одна друга страна в мире не страдает так от противопехотных мин, как Чечня. Только в 2002 году по самым приблизительным оценкам 5700 человек погибли или получили ранения от мин, из них 1000 — детей. Прибавим к этому искалеченный и убитый скот.

Это особенная проблема противопехотных мин, потому что население страны живет своей жизнью — жители страны должны передвигаться, используя поля, дороги и тропы; дети должны ходить в школу, или работать в семьях фермеров, скот необходимо пасти, люди ездят в города на рынок. Иначе жизнь в стране встанет и не будет самого необходимого для существования.

В идеале, приступать к разминированию надо было бы немедленно, но в 2000 году это было невозможно из-за того, что шла напряженная борьба между чеченцами и русскими. Последние имеют более 100 000 солдат по всей стране, в первую очередь в столице — город Грозный.

Вот почему DDG начал сотрудничество с другими гуманитарными программами от ООН и ЕС, в основном со шведской SIDA, ведя программы по обучению беженцев как избегать мин и что с ними делать при обнаружении.

Эта программа, которую я должен вести и развивать, была запущена в лагерях беженцев в соседней с Чечней республикой — Ингушетия, город Назрань. Ингушетия одна из самых маленьких и бедных республик на Кавказе, она граничит с Чечней на западе и имеет площадь в 3600 кв. километров, что примерно половина Зеландии (Дания), с населением менее полумиллиона человек. Добавим сюда несколько сотен тысяч беженцев из Чечни в лагерях по всей стране. На них мы и должны пока сосредоточить усилия по информированию.