Егеря - элита войны

Итак, мы выехали в МАБ. Но у нас сразу случилась трехчасовая задержка — американцы перекрыли шоссе — произошел теракт, взорвались три придорожные бомбы и два шахида-водителя. Была остановлена колонна техники, погибли несколько солдат и мирных жителей.

Активность террористов только усилилась в последнее время. Их тактика становилась все изощренней. Например, после подрывов прибывали медицинские вертолеты. В обычной войне конвенции запрещают стрелять по красному кресту. Но это не для повстанцев. Когда вертолет начинает заниматься эвакуацией раненых, боевики открывают по нему огонь.

Другое слово в минной войне — подбросить труп мертвого животного, набитого взрывчаткой, на обочину дороги. Многие из этих бомб управляются по сотовым телефонам и радиостанциям. В какой-то степени мы защищены от этих средств, с помощью «глушилок» на Тойотах. Но проблема в том, что повстанцы не стоят на месте, они ищут и находят новые частоты, вне диапазона «глушилок». И, что еще хуже, используют проводные детонаторы. В этом случае все сложные контрмеры бессильны… Совершенствуется и тактика водителей-шахидов — за руль сажают женщин с детьми….

Мы стоим перед выездом из Зеленой зоны, чтобы поехать в МАБ за Торбеном. Он прилетает на военном самолете из Кувейта. Электроника Тойот проверена, вода, оружие и боеприпасы погружены.

Я делаю глубокий глоток воды и такой же глубокий вздох. Настраиваюсь на несколько очень экстремальных минут Ирландского шоссе. Напоминает игру в русскую рулетку. Гибель двух американских солдат сегодня — не самый добрый знак.

Наконец, мы выезжаем. Я разгоняюсь до 120 км\ч. Это приемлимая скорость, чтобы мы не были легкой мишенью. Но тяжелая броня на джипе не добавляет ему устойчивости, из-за высокого центра тяжести. Поэтому я стараюсь делать все маневры заранее и без резких движений.

Первые 500 метров мы едем по автостраде. Здесь всего три полосы, я предпочитаю ехать посередине, чтобы хоть как-то уменьшить эффект действия придорожной бомбы.

В 200 метрах впереди едет четырехдверный седан, довольно медленно. Я не хочу перестраиваться, поэтому начинаю мигать ему дальним светом. Безответно. В 50 метрах от него я давлю на гудок. Тут до него доходит, и он перестраивается вправо. К сожалению, он знает, что на Ирландском шоссе телохранители не любят шутить.

Появился первый мост. Это критическая точка. Бомбы, которые здесь ставят, способны выкинуть машину в реку. Я вижу двух людей, идущих по мосту и даю сигнал о потенциальной угрозе. Затем перестраиваюсь влево, подальше от них. К счастью все в порядке.

Нет никаких подозрительных объектов, нет трупов животных. При подъезде к другому берегу вижу еще людей, они бегут куда-то к обочине. И тут мы увидели жирный шлейф дыма, подъехав ближе я понял, что на обочине лежит горящая Тойота Лэнкруйзер. Это команда английских телохранителей. Очевидно, они подорвались. Нет никаких признаков жизни. В 50 метрах стоит вторая Тойота. Двое телохранителей в бронежилетах, шлемах и автоматами стоят у горящей машине с огнетушителями, другие двое охраняют их.

На мгновение я взглянул в салон горящей машины. Кабина была полностью черной, как смола, пламя распространилось на несколько метров вокруг. Никто не мог выжить там.

Я задумал о том, кем были эти мужчины, чьи жизни оборвались здесь, на шоссе, в чужой стране, далеко от дома….

Не смотря на кондиционер в машине, я заметил, что руки у меня полностью мокрые от пота.

Осталось 2000 метров до КПП, который ведет в МАБ. Я помню, что по пути в среднем ряду будут воронки от минометных снарядов и сдаю влево.

1500 метров. Я слышу голову Магнуса, в треске радиоканала.

— «Я открываю….»

Сегодня он сидит в багажнике и этот сигнал означает, что он открыл дверцу.

Вижу автомобиль, который едет быстро и резко перестраивается, обгоняя других. Это подозрительно.

Магнус открыл предупредительный огонь. Достаточно было очереди и видимых вспышек огня, чтобы этот автомобиль резко затормозил и начал держать дистанцию.

Это очень большое облегчение, когда мы, наконец, прибываем на КПП, который находится под усиленной охраной американцев. Большой чернокожий солдат осматривает салон, понимает, что угрозы нет, и жизнерадостно улыбается нам:

— «Эй, парни — есть проблемы?»

Каждое утро я бываю в американском посольстве, где забираю разведсводки и прогнозы.

За последние три-четыре года я тесно сработался с американцами. Они производят на меня впечатление. И как люди, и как солдаты. Они дружелюбны, общительны и стараются помогать друг другу, быть полезными. Европейцы почему-то морщат нос, в отношении американских солдат, этого я никогда не понимал. Америка воспитывает лучших в мире солдат. Европейские солдаты здесь постоянно вялые, кислые. Даже когда-то неукротимые британцы весьма угрюмы.