Египет под властью Мухаммада Али (1806-1821)

Эта беседа продолжалась весь остаток ночи и несколько часов в дневное время, пока его не окружили и ал-Алфи не был вынужден, опасаясь, бежать. Затем произошло то, о чем упоминалось выше, — он скрывался и опять появился и перешел в Верхний Египет, куда против него были направлены войска, что принудило его выступить так, как он выступил, и случилось то, о чем уже сказано[341]. Один из тех, кто встретился и беседовал с ал-Алфи в ал-Бухайре, сообщил мне, что тот ему сказал: “Мне приходила в голову мысль о самоубийстве, но это оказалось мне не под силу. Я остался теперь один среди многих тысяч врагов. Они — мой народ и приближенные, и они сторонятся меня и враждебно относятся ко мне, хотя никакого преступления по отношению к ним я не совершал в прошлом и ни в чем не виновен перед ними. Они причинили и мне и себе много страданий. В то же время они выдали страну моему врагу, который является и их врагом. Я стремился и старался [как только мог] дать им удовлетворение и помириться с ними. Я давал им советы, но это вызывало еще большую враждебность и отчужденность. Затем эти солдаты и их начальники, которые проникли в страну, отведали всю прелесть ее, отъелись после своих голодовок и стали благоденствовать, после того как пребывали в ничтожестве, [они] обрушиваются на меня, воюют против меня, строят против меня козни. Этим бедуинам, собиравшимся вокруг меня, я должен льстить, управлять ими, злить их и стараться им угождать. Точно так же и солдаты и мамлюки мои — каждый из них требует от меня руководящего положения, власти, полагая по глупости своей, что страна в моих руках, и они думают, что я ущемляю их в их правах. Иногда я обращаюсь с ними мягко, а иногда сурово покрикиваю на них. Я их жертва, окружающие меня — словно голодные собаки, желающие растерзать и съесть меня. А я не располагаю казной фараона, чтобы хватало на все это сборище, и обстоятельства вынуждают меня нападать на людей, грабить их имущество, поедать их урожай и скот. Но если Аллах судил мне победу, я возмещу им все это и буду милостив к ним, буду входить в их положение. Если же нет и все будет наоборот, тогда, — да будет Аллах милостив к ним и к нам, — они безусловно вспомнят нас и призовут на нас милосердие Аллаха и признают, что наш гнет и насилие более терпимы, чем то, что наступит после нас”.

В общем ал-Алфи был последним из доживших до нас египетских эмиров. Он был доблестным, строгим, проницательным и дальновидным, единственным в своем роде, выдающимся среди своих соплеменников. С его смертью стала падать власть мамлюков, распалось их единение, и их могущество было сломлено, усилилась враждебность между ними, пал их авторитет, и они стали отходить на задний план. Их уделом стало унижение, пренебрежение и ничтожество. После него их стяг уже не поднимался, они стали вымирать и в конце концов были изгнаны на отдаленные окраины страны. Что же касается его мамлюков и санджаков, то они пренебрегли его советом, забыли его завещание и присоединились к своему врагу, подружились с ним и продолжали оставаться при нем. А враг действовал до тех пор, пока он не убил и не изничтожил их до последнего, как это тебе будет ясно из дальнейшего изложения[342].

Ал-Алфи был среднего роста, с белой кожей, румяный, красивый, /42/ с округлой бородой, русыми волосами, тронутыми сединой, красивыми глазами и сходящимися бровями. Он следил за собой, был взыскателен в отношении внешнего вида и одежды. Ал-Алфи много думал, был несловоохотлив, не раскрывал тайн даже своему лучшему другу. Однако судьба была к нему безжалостна и обидела его. Не осуществилась его надежда, наступила его кончина, и время его предало, и он стал сказкой прошлого. Умер ал-Алфи в возрасте около пятидесяти лет, — да простит его Аллах!