Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Два города готовились к осаде: Пелусий был окружен, гарнизон Паретония выдвинулся к Александрии. Эта новость заставила Антония оживиться. Во главе горстки солдат, все еще верных ему, он отправился на выручку, чтобы подавить угрозу с запада, но было уже слишком поздно. Пелусий пал, а Октавиан, совершивший быстрый марш-бросок, оказался недалеко от Александрии. На обратном пути Антоний столкнулся с авангардом противника, захватившим ипподром, и его конницей, расположившейся в Брухии. Ожесточенная контратака заставила последнюю переместиться к расположению пехоты, и битва была назначена на следующий день. Но возможности Антония были исчерпаны: сначала его корабли, а затем и конница перешли к врагу, и он покинул поле сражения.

Конец был близок. Антоний сидел в своих апартаментах, ожидая вестей от Клеопатры, но их не было до наступления темноты, когда, шатаясь, в помещение вошел посланник и воскликнул, что царица мертва. Стыдясь того, что он жив и вынужден слышать подобную новость, Антоний поклялся умереть. Но эта весть была ложной. Намек Октавиана не выходил у нее из головы, и, чтобы спасти свою жизнь, Клеопатра сфабриковала послание. Антоний рассеянно ослабил свои доспехи и, всхлипнув: «Ах, Клеопатра, я скоро буду с тобой»[85], приказал своему верному вольноотпущеннику Эроту убить его. Но тот не мог хладнокровно убить хозяина, которого так любил. Он вытащил кинжал, замахнулся для удара, а затем, быстро повернувшись, воткнул острие себе в грудь. «Спасибо, Эрот, – пробормотал Антоний, когда тот замертво упал лицом вниз, – за то, что учишь меня, как быть, раз уже сам не можешь исполнить, что требуется». Но его собственный удар оказался неточным, и он упал, завалившись назад, призывая положить конец его страданиям.

Новость о произошедшем Клеопатре, укрывшейся в крепости, примыкавшей к храму Исиды, принес слуга, и ее охватило раскаяние. Тело Антония принесли к ее убежищу и с помощью служанок втащили внутрь через окно. Когда он умер, царица стояла на коленях рядом с ним, целуя его окровавленные руки.

В отличие от Цезаря, который плакал, когда ему рассказали о том, как умер Помпей, хладнокровный Октавиан выслушал новость о смерти Антония сдержанно. Ситуация складывалась для него вполне удачно, так как теперь он мог уделить внимание Клеопатре. Он думал о драгоценностях, хранившихся в крепости, и, считая ниже своего достоинства штурмовать эту маленькую твердыню, прибегнул к хитрости.

Пока один солдат отвлекал царицу разговором, стоя у окна, второй влез через другое. «Клеопатра, несчастная, ты попалась!» – вскрикнула служанка, чтобы предупредить свою хозяйку, и протянула кинжал, которым Клеопатра могла бы заколоть себя. Но римлянин выхватил у нее из рук оружие. «Клеопатра, – мягко сказал он, – ты несправедлива и к самой себе, и к Цезарю».

Как бы то ни было, крепость оказалась во власти Октавиана, хранившиеся там сокровища были переписаны и вывезены, а позже Октавиан сам пришел к царице, обещал пощадить ее детей и разрешил похоронить Антония. Его речь была мягкой, но сердце – жестким, и он не сдержал слова. Он убил Цезариона, бежавшего из Пелусия и схваченного на пути в Эфиопию, и Антилла, сына Фульвии, который присоединился к своему отцу Антонию в Александрии. «Слишком много Цезарей – это не очень хорошо», – цинично сказал философ Арий, секретарь Октавиана, и тот понял его слова.

Горькие слезы навернулись на глаза Клеопатры, когда она воздавала последние почести останкам Антония. Положив венок на могилу, она всхлипнула: «Ах, Антоний, больше никаких приношений ты не должен ожидать от меня! Но если боги, среди которых ты сейчас, что-то могут сделать, пусть не позволят вести меня в триумфальном шествии к твоему стыду, а спрячут и похоронят меня здесь с тобой».

Царица больше не хотела жить. Вернувшись домой, она приняла ванну, поужинала и написала свое последнее письмо, которое было адресовано Октавиану. В нем Клеопатра попросила, чтобы после смерти ее похоронили рядом с Антонием. Ей принесли корзину инжира: под плодами лежала, свернувшись, кобра – смертельно ядовитая змея. Клеопатра поймала ее за шею и прижала к вене на груди. Яд сработал: обессиленно опустившись на ложе, царица спокойно умерла. Между тем Октавиан прочитал письмо и, предвидя намерения Клеопатры, предупредил охрану и приказал начальнику стражи следить за пленницей. Но было слишком поздно. Распахнув дверь комнаты, он увидел царицу, распростертую на отделанной золотом кровати, и Ираду, служанку, лежащую у ног хозяйки. Он тронул пальцем запястье Клеопатры. Оно было холодным: царица, вне всякого сомнения, была мертва.

Он повернулся к Хармион, второй служанке. «Удачный выбор вашей госпожи?» – сердито спросил он. «Превосходный, – тихо ответила Хармион, поправляя диадему, украшавшую волосы Клеопатры, – достойный потомка многих царей». Это были последние слова Хармион: мгновением позже она тоже была мертва.