Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Недостатка в кандидатах не было – свои услуги поспешили предложить практически все обитатели Мусейона, и Птолемей, рассматривая список претендентов, должно быть, оказался в замешательстве. С одной стороны, он должен был определить, кто из них более достоин обучать царевича, а с другой – понять, кому ему следует доверить это дело – философу, поэту или филологу. Следуя сложившейся в Македонии традиции, он должен был выбрать первого, но личные пристрастия вынуждали его остановиться на втором. Раньше Птолемей не медлил бы, но теперь он стал царем и лишился части своей уверенности. Философы отказались от слепого следования максимам Аристотеля. Сложилась новая школа, представители которой сомневались в божественности права на престол, в существовании людей, превосходящих в чем-то остальных. Тогда, доверившись своей интуиции, Птолемей выбрал Стратона из Лампаска и Филита Косского, которые должны были учить мальчика вместе. Но наставники были не способны что-либо изменить. Первый был врачом, а к науке Птолемей питал настоящую слабость. Грамматик Фи-лит был настолько немощным, что везде носил с собой груз, не позволявший ветру поднять его на воздух.

Следуя традиции, Птолемей сообщил придворным о восшествии на престол Филадельфа и призвал войско, чтобы оно утвердило его выбор. В Македонии эта церемония проходила быстро и без особых изысков. Солдаты выстраивались таким образом, чтобы кавалерия находилась справа, тяжелая пехота – в центре, а легкая – слева. Кандидат проезжал верхом вдоль строя, а затем возвращался и выслушивал вердикт. Птолемей не собирался придумывать что-то другое, но ситуация изменилась и простота вышла из моды.

В правление Птолемея Сотера Александрия была крайне унылым местом, и греки с ностальгией вспоминали веселую жизнь в Афинах и Коринфе, на каждой улице которых толкались гетеры и атлеты, философы и матроны. Они могли только сделать выбор между посещением театра или рассматриванием молодых девушек, двигавшихся в процессии в сторону храма Афродиты. Эти развлечения можно назвать по меньшей мере малосодержательными, и жители Александрии завидовали своим более удачливым египетским соседям, обитавшим за ее пределами. В их календаре было множество дней, посвященных различным божествам, и эти крайне религиозные люди старательно соблюдали все связанные с этими датами ритуалы и обычаи. «Тогда почему же, – шептались греки, – Птолемей так скуп на разные праздники и торжества?» Их разочарование росло еще и из-за того, что они зарабатывали деньги, которые их женщинам не терпелось потратить. Даже египтянам, населявшим Ракотис, один из кварталов Александрии, жилось ненамного лучше. Их сородичи, обитавшие по всему Египту, в том числе в Мемфисе и Фивах, постоянно отмечали тот или иной праздник, и только жители Александрии не могли последовать их примеру.

Заметив это недовольство и поддавшись стремлению давать и получать удовольствие, Филадельф решил отметить свое восшествие на престол, устроив нечто большее, чем скромный парад. Он собирался предложить александрийцам зрелище более великолепное, чем то, которое они могли увидеть в любом греческом городе, пышное торжество, главным участником которого должен был стать он сам. Отца эта его идея, впрочем, не очень впечатлила. Будучи рассудительным и бережливым македонянином, он полагал, что деньгам можно найти лучшее применение, чем организация развлечения для пустоголовых людей. По его мнению, лечь в постель без ужина было лучше, чем проснуться бедняком. Но он был стар, и спор утомил его, вследствие чего Филадельф добился своего.

Это празднество было первым и самым пышным из многочисленных торжеств, которые он устраивал на протяжении всего своего длительного царствования. Неподалеку от стадиона на высоте в 15 локтей был растянут огромный навес, под которым должны были разместиться выдающиеся иноземцы. Он был украшен малиновыми драпировками, а земля под ним была посыпана лилиями и розами, благодаря чему гостям, когда они шли к своим ложам, казалось, будто они находятся на прекрасном лугу. Поприветствовал посетителей Птолемей, Береника и Филадельф заняли свои места в пышной процессии, и она сдвинулась с места. Вереницу египетских и греческих богов, в том числе вынесенных из храмов изваяний Осириса и Птаха, Диониса и Зевса, возглавил Люцифер, утренняя звезда, а замыкал Геспер, вечерняя звезда.