Египетские мистерии. Путь посвящения

10. Пусть это будет сказано относительно размещения лучших родов в космосе. Затем ты предпосылаешь собственным рассуждениям другое разделение. Ты отличаешь сущности лучших на основании разницы подверженного страстям и бесстрастного. Я же не приемлю и этого разделения. Ведь ни один из лучших родов не является подверженным страстям или бесстрастным в смысле противопоставления предмету страсти, точно так же как и наподобие

того, что по природе подвержено страстям, но по причине добродетели или какой-то другой идеальной установки свободно от них³⁶. Напротив, поскольку они совершенно отделены от противопоставления страсти и бесстрастности и поскольку по своей сущности обладают неколебимой твердостью, для всех них я предполагаю бесстрастность и невозмутимость.

Ведь взгляни, если хочешь, на низшее среди божественного, на чистую от тела душу. Разве нуждается она в рождении в удовольствии или в возвращении к собственной природе, будучи сверхприродной и живя нерожденной жизнью? Разве подвластна она ведущей к гибели печали, разрушающей гармонию тела, пребывая вне всякого тела и связанной с телом делимой природы и будучи совершенно отстраненной от нисходящей в тело душевной гармонии? Помимо этого, она не нуждается и в предшествующих ощущению претерпеваниях, ведь она никоим образом не содержится в теле и, не будучи со всех сторон окруженной им, совсем не нуждается в том, чтобы при посредстве телесных орудий, со своей стороны, воспринимать какие-то иные тела, расположенные вне ее. Вообще же, будучи неделимой ³⁷, пребывая в едином и одинаковом облике, являясь сама по себе бестелесной и никак не вступая в общение с возникающим и претерпевающим телом, она не в состоянии была бы испытывать что бы то ни было ни при разделении, ни при изменении и вообще обладать чем-либо подверженным перемене или претерпеванию.

Впрочем, даже когда она приходит к телу, не страдает ни она сама, ни смыслы, которые она предоставляет ему. Ведь они также являются простыми и однородными идеями, не приемлющими никакого смущения и не выходящими за свои пределы. Стало быть, причиной претерпевания

для составного оказывается остальное; причина же, конечно, не является тем же самым, что и следствие. Итак, как душа, будучи первым рождением возникающих и разрушающихся

составных живых существ, сама по себе является нерожденной и неразрушимой, так, и когда испытывает страстьпричастное душе и не всецело имеющее жизнь и бытие,

но переплетенное с безграничностью и несогласием материи, она сама является невозмутимой как сущностно превышающая претерпевание³⁸, но не как то бесстрастное,

добровольный выбор которого основан на том и другом, и не как то, что получило вновь обретенную невозмутимость в причастности свойству или возможности ³⁹. ^;

Так вот, поскольку применительно к низшему среди лучших роду, каковым является душа, мы показали невозможность причастности претерпеванию, зачем же нужно приписывать его демонам и героям, тем, которые вечны и являются постоянными спутниками богов, сами равным образом сохраняют сходство с упорядоченностью богов, всегда соседствуют с божественным строем и никогда от него не отдаляются? Ведь мы, конечно, знаем, что страсть беспорядочна, ошибочна и непостоянна, ни в коей мере не принадлежит самой себе, а припадает к тому, чем она возбуждается и чему рабски прислуживает в становлении. Так вот, это подходит скорее какому-то иному роду, нежели вечно сущему, опирающемуся на богов и движущемуся по кругу вместе с ними, в одном и том же строю. Следовательно, и демоны, и все следующие за ними лучшие роды являются бесстрастными.

11. Итак, почему же многое в священнодействиях совершается в отношении их так, словно они подвержены страстям? Я, со своей стороны, утверждаю, что и это говорится от незнания жреческого посвящения в таинства.

Ведь из того, что всякий раз совершается в храмах, одно имеет некую неизреченную и превышающую разум причину, другое извечно посвящается лучшим в качестве символов, третье сохраняет некое иное уподобление, как, например, свершающая рождение природа невидимых смыслов запечатлелась в неких видимых изображениях, четвертое подносится ради почести или имеет в виду какое бы то ни было уподобление или родство. Кое-что же приносит пользу нам самим: или очищает каким-то образом и разрешает наши человеческие страсти, или отвращает какое-то другое постигающее нас бедствие ⁴⁰. Впрочем, и в этом случае невозможно было бы согласиться с тем, что, следовательно, некая частица священного обряда обращена к богам или демонам, которым он служит, как к подверженным страстям. Ведь сама по себе вечная и бестелесная сущность не восприемлет по природе никакого телесного изменения.