Египетские приключения

Начинало темнеть, и он должен был возвращаться на душную кухню, где его ждали бесконечные вопросы. Но, прежде чем уйти, он решил произнести одно заклинание, самое первое и самое простое, произнесенное им в то далекое время, когда дух дерева показал себя, убив стражника, угрожавшего ему. Он заполз назад в свое укрытие и расположился прямо на земле, откопав несколько красивых камней. Затем он повернулся на спину и проговорил магические слова, смотря прямо в темноту ветвей. Спустя несколько мгновений, издавая еле уловимые вздохи, дерево стало отвечать ему. Сначала оно ответило шепотом, потом покачало ветвями, наклонилось, загрохотало, вспыхнуло и заревело. Оно хлестало ветвями и согнулось под напором урагана, когда небеса разверзлись, а потоки воды хлынули вниз, как будто из переполненного небесного Нила. Ураган сдул крыши с жилищ рабов, а стены из грязи превратились в бесформенные глыбы. Потоки воды погасили огонь во всех печах. Во дворце фараона собственную кровать бога торопливо переместили из-под протекающей крыши в сухое место. Люди сбились в кучи, дрожа и вопя от страха, дети вскрикивали при вспышках молнии, все говорили о конце мира.

Это были ужасные минуты, но вскоре все кончилось. На следующий день, когда земля парила от влаги, стены из грязи снова сооружались, дети собирали листья пальм для кровли, живописцы и рабочие были заняты восстановлением сильно поврежденных помещений дворца. На второй день все почти восстановили, и садовники убирали сорванные ветви и сломанные цветы.

Дерево у мусорных ям было вырвано с корнем.

– Как жаль, – сказал главный садовник, – ведь его приказал посадить в этом месте сам фараон. Надо бы здесь посадить другое, а вы тем временем позаботьтесь об остальных деревьях.

– Здесь лежит какой-то старик! – воскликнул один из рабов, который ближе всех стоял к дереву. – Дерево упало прямо на него, я думаю, он мертв.

– Кто он? – спросил главный садовник. – Кто-нибудь знает, кто он? – Никто не ответил. – Ну, тогда пусть двое из вас похоронят его где-нибудь.

– Ну и ну, – говорил главный повар четыре или пять дней спустя, – и куда это запропастился наш старый дурень, вечно здесь путавшийся под ногами? Кто-нибудь знает, где он?

Но никто не знал.

Префект Иерусалима

С запада, со стороны реки, надвигалось темное облако и нависало тенью над пыльными оливковыми садами на террасах холмов. На его фоне бесплодные утесы известняка казались ярко-белыми. Впервые за два месяца собирался дождь. На некоторое время прекратятся песчаные бури, не надо будет прикрывать лицо и экономить воду. Мена вздохнул. Единственное, в чем годами нуждался Египет, – это вода. В Иерусалиме, когда затхлые цистерны были опустошены до последней капли, единственным источником воды в городе оставался родник, и воду приходилось выдавать маленькими порциями, которые отмеривали очень тщательно. Вокруг родника всегда было грязное месиво. Перед дождем испепеляющая жара и зловоние становились невыносимы, к этому нельзя было привыкнуть даже за двадцать лет, и мысль о том, что через несколько мгновений подует прохладный ветер, не облегчала, а усугубляла это состояние.

В тысячный раз Мена на мгновение пожалел о тех счастливых днях, когда находился в армии. Он – единственный сын весьма честолюбивых родителей, предназначивших для него с самых ранних лет карьеру писца. Если бы он был не столь смел и активен или учитель – не столь свиреп, то он мог бы стать им. Фактически он так устал от постоянного битья, что в пятнадцать лет убежал. Это были великолепные дни, когда фараон сам ехал впереди своего войска. Мена обожал захватнические походы, приготовление еды и сон под открытым небом, возможность напиться допьяна в тех странах, где было хорошее вино. Он восхищался видом моря и хмелел от чувства того, что принадлежал к высшей расе по отношению к невнятно бормочущим сирийцам. Сражение приводило его в восторг, ощущение победы и трепетных переживаний наполняло его, когда он получил первое золотое кольцо за доблесть и когда его повысили в звании после первого же военного похода.

Это были золотые дни. Когда его начальники узнали, что Мена умеет писать, он очень быстро начал продвигаться по службе. А его отвага стала легендарной. Именно Мена приобрел известность после взятия крепости Иоппа, когда он со своими воинами проник в нее, спрятавшись в огромных кувшинах для воды. В качестве награды ему предоставили отряд, с которым он мог, как ему сказали, добывать славу и богатства. Тутий назначил его префектом Иерусалима – небольшого города на холме.