Египетский роман

В шесть надо быть у раввина. Хоть он из Ирана, в обряде ничего иранского не будет, а Вивиан все равно, какие выберут напевы для молитв, лишь бы это поскорее завершить и оказаться замужем, как все. Чарли тоже сказал, что ему без разницы, как будут петь молитвы. Он захватит несколько фунтов и сунет тайком раввину, пускай тот без лишней мороки сделает свое дело и поскорее их отпустит. По правде говоря, Чарли слишком настроен против веры. И слишком коммунист. Голова у него совершенно этим забита. Все твердит «Га-шомер га-цаир» да «Га-шомер га-цаир»[2].

Вивиан рассчитала, что выехать из Тель-Авива надо не позже трех. Накраситься прямо в Каркуре, у раввина в ванной есть зеркало. Все причиндалы можно сложить в косметичку, да их и немного. Кто станет ее фотографировать? Уж она сама точно этого делать не собирается.

Она вернулась на свое рабочее место в банке и сказала начальнику:

– Господин Конфорти, сегодня мне нужно раньше уйти с работы.

– Почему? – спросил господин Конфорти («Болгарская фамилия», – отметила она про себя).

– Свадьба.

– У всех то и дело свадьбы. Что будет, если каждый раз все станут отпрашиваться пораньше? Вроде как «день кончился, и все»?[3]

– Нет-нет, это я выхожу замуж.

Вивиан всегда была застенчивой, но сломить себя никому не позволяла.

– Ты? – поразился Конфорти? – Сегодня?

– Да. В Каркуре. Чтобы успеть, надо уйти раньше. Поеду на «Эгеде»[4].

– Что это за свадьба?

– Свадьба у раввина. Раз-два, и все. Завтра буду здесь.

– А где жених?

– В кибуце, он там служит.

– А ты, значит, в Тель-Авиве?

– До свадьбы. – Она усмехнулась и отогнала тревожные мысли, не стала бередить больное место. Вивиан не имела ни малейшего представления о том, что предстояло после свадьбы. У них с Чарли об этом речь не заходила. Свои заветные мечты у Вивиан были, но к согласию с женихом она не пришла. Она оставила кибуц Эйн-Шемер вместе со всем «египетским ядром», а ему еще предстояло завершить четыре года в кибуце, которые приравнивались к обязательной армейской службе. Жизнь в кибуце его околдовала, особенно по душе Чарли пришлась работа в поле и в кухне.

«Вот ведь странно, – думала Вивиан, – каких-то два-три года назад Чарли в феске, с видом гордым и независимым, выходил на каирские улицы, участвовал в демонстрациях египетских левых и выкрикивал проклятия королю Фаруку». Сама Вивиан не видела в короле ничего плохого и восхищалась монаршим великолепием, хотя именно его люди выселили ее семью буквально за сутки из приличного квартала в простонародный. И вот теперь Чарли, словно у него нет внутреннего стержня, заделался вдруг сионистом и страстно полюбил кибуцные порядки, совершенно нелепые, как считала Вивиан. Она всю жизнь мечтала о том, как у нее появится наконец что-то свое, чем не надо делиться с сестрами или «товарищами».

Члены «египетского ядра» происходили из разных каирских кварталов. «Га-шомер га-цаир» всех объединил и вывел из Египта в кибуц, а потом вышвырнул из кибуца в Хадеру, запихав в автобус, но об этом после. Вита, брат Чарли, и другие ребята уже устроились в большом городе Тель-Авиве или в новом городе Холоне, где дома растут прямо на глазах. Казалось бы, дело ясное: после свадьбы Чарли должен последовать за ними.

– Иди сейчас, – сказал ей в час дня начальник-болгарин, из кожи вон лез, чтобы помочь. – Будет в запасе время приготовиться. Платье свадебное надеть.

– А у меня нет свадебного платья, – засмеялась Вивиан. – Вот что я надену.

Она потянулась за пакетом и показала содержимое: шикарный костюм-двойка серо-белых тонов и кокетливые туфельки на высоких каблуках, последний крик моды.

– Что ж, поздравляю, – протянул господин Конфорти, а потом, словно пытаясь ее разбудить, словно пытаясь разбудить весь мир, воскликнул: – Нет, я не понимаю, почему ты не взяла отгул?!

– Незачем, – сказала Вивиан и смущенно опустила голову.

– Уходи в четверть второго. Когда у тебя автобус в Каркур? Откуда он отходит?

– Раз в два часа, каждый четный час, с центральной станции.

– Поезжай на двухчасовом. – Начальник с тревогой посмотрел на часы. – Во сколько свадьба?

– В шесть, у раввина…

Он явно расстроился:

– Так что же ты будешь делать все это время?

– Не беспокойтесь за меня.

Она вышла в полвторого, чтобы забежать к парикмахеру, который сделал ей прическу в рассрочку, половину взял сразу, половину подождет до следующего месяца. Очень красивая укладка, до Каркура продержится. Вот и хорошо, а то волосы очень непослушные. У Чарли волосы не такие. Вивиан видела почти всех братьев, и у всех волосы были хорошие. Она очень надеялась, что дети пойдут в отца, особенно девочки, тогда им не придется, когда вырастут, тратиться на парикмахера. Вивиан толком не знала Чарли и все же мечтала, чтоб дети больше унаследовали от него, а не от нее. Вот до какой степени старшему брату удалось подорвать ее самоуважение.