Его апатия

— Имеет, — жестко ответил Дронго. — Где вы работаете?

— В охранной фирме, — выпалил Толкачев. — Вы что, думаете, все, кто закончил авиационный институт, должны работать в самолетостроении? Где они, наши предприятия? Остались в Ташкенте, Харькове, Киеве, Баку. Все распалось. Даже те, что в России остались, и на десятую часть своих мощностей не работают. Умер наш бывший авиапром. Нету его. Растаял, как сон…

— Хватит паясничать, — перебил его Дронго. — Откуда у вашего друга Омара появилось оружие?

Толкачев неприятно усмехнулся. Затем отодвинул чашку с чаем, снова достал носовой платок и вытер потное лицо:

— Так бы сразу и сказали. Он меня сдал? Все-таки рассказал обо мне?

— Он ничего не сказал, — ответил Дронго. — Но нетрудно было догадаться, что ему помогли с оружием. Он никогда не стрелял и никогда не носил пистолета. Связей с криминальным миром у него не было. Вы работаете в фирме, которая может иметь отношение к оружию; во всяком случае, Москва перенасыщена оружием, и в охранных фирмах здесь уже давно выдают не пугачи, а боевые пистолеты. Кроме того, ваши знания в криминальной сфере… Это вы ему поспособствовали?

— Вы действительно приехали как адвокат?

— Я приехал как помощник адвоката. Так это вы помогли ему достать пистолет?

— Да, — очень тихо произнес Толкачев, оглядываясь по сторонам, — он сам попросил меня об этом.

— И вы ему достали пистолет. Вы же понимали, что Омар в таком состоянии может оказаться неуправляемым.

— Я помогал своему другу, — возразил Толкачев. — И не читайте мне мораль, господин эксперт. Я сделал то, что должен был сделать. Если у вашего друга несчастье, то ты либо помогаете ему, либо начинаете философствовать. Я предпочел помочь.

— Что было потом?

— Ничего. Он взял пистолет и уехал, пытался его расспрашивать, но он отказался отвечать.

— И вы не стали настаивать.

— Не стал. И правильно сделал. Я помог своему другу.

— У вас своеобразное представление о помощи.

— Возможно. Он уехал, и мы с ним больше не виделись. Хотя нет, он потом один раз мне позвонил. Сказал, чтобы я не очень беспокоился.

— Вы не можете вспомнить точную фамилию человека, которого он искал? Того самого поляка?

— Не могу. Зачем мне ее помнить? Это агентство еще работает. Можно узнать у них. Представляете, сколько людей они накололи за эти годы? И никакой ответственности. Если вам продают ворованную машину, то получается, что, покупая ее, вы сами виноваты. А если квартира "нечистая", то опять все убытки несет покупатель.

— Нет, — возразил Дронго, — в этом году Конституционный суд России определил, что добросовестные покупатели имеют право на компенсацию. Или к ним переходят купленные квартиры.

— Это только в этом году, — вздохнул Толкачев, — а до этого у нас пятнадцать лет общего бардака было. Делай, что хочешь, накалывай, как умеешь, воруй, сколько сможешь. Вот все и обманывали, накалывали, воровали. Один Мавроди чего стоит. А Березовский? Впрочем, остальные тоже хороши. Вы наших олигархов знаете? Их же в музее показывать можно. Все дерзкие и пришибленные одновременно, трусливые и наглые. Все эти самые рогатые и самые известные люди в нашей Стране знают, что рано или поздно за ними придут. Вот такая смесь. А разбогатели они нa том, что отнимали деньги у таких, как я, таких, как Омар.

— Целая философия жизни, — усмехнулся Дронго.

— А вы не смейтесь. От меня тоже жена ушла. У меня своя фирма была, но я погорел, кинули меня на поставках товара. Продали большую партию спиртного с условием самовывоза. Тянули оформление документов до самого вечера. Это я потом понял, что они специально все так сделали, рассчитали по минутам. В договоре указано было, что я должен сам вывозить весь товар, двенадцать машин. Куда я их ночью повезу? У них склады были надежные, охраняемые, вот я и решил утром вывезти. А ночью склады сгорели. И оказалось, что таких дураков, как я, несколько человек набралось. Представляете, какие бабки они заколотили? Конечно, на складах там ничего не было, пустые бутылки горели, пустые ящики. Это мы все потом поняли. Я тогда сто сорок тысяч долларов потерял. За одну ночь. Вот вам и вся философия. Кто-то жирует, а кто-то теряет. Вы думаете, почему все люди так надеялись на эти банки, на эти пирамиды — "МММ", "Чару", "Тибет", разные там другие? Да потому, что видели, как воруют на самом верху. Вспомните первый состав правительства Гайдара. Какими они пришли? Мальчиками из институтов. А сейчас? Есть среди них просто зажиточные люди? Нет, все миллионерами стали. Люди это и видели, и каждый думал: почему они могут, а мне нельзя? И все стремились сделать деньги — побольше и побыстрее.

Толкачев замолчал. Посмотрел на свой остывающий чай и, не притрагиваясь к нему, продолжил:

— Можете себе представить, что при Суслове люди поверили бы в МММ? Достаточно было на аскетичное лицо этого фанатика посмотреть, а потом — на Мавроди, чтобы понять, можно доверять этому греку или нельзя. А когда появились министры с вороватыми глазами — вот тогда все увидели, что можно все. И побежали сдавать деньги, чтобы сорвать куш на халяву.