Его библиотека (СИ)

  - Да, какой-то Саймак, - он открыл книгу, прочитал первую попавшуюся фразу: 'На спине грифона сидела Диана в кожаном костюме. Ее красно-золотые волосы разметались в пылу битвы, в ее руках сверкал боевой топор, испачканный красной кровью и чем-то черным, что вытекало из злобной твари, убитой Дунканом'.

  - О, про кровь, классно! - сказал Егоров, порхая страницами и вдыхая запах свежей типографской краски. Подобных строк он никогда не встречал в книгах, что приятно удивило.

  - Так, 'Изгоняющий дьявола' - ну это кино я смотрел. И 'Тень власти'.

  - Да! - сказала Наталья, городская девчонка. - Кровь, значит, любишь?

  - Ну, интересно же! - ответил Егоров, не отрываясь от нарисованных дракона, каких-то двух зеленых уродцев подле пня, и мужика с секирой - главного героя.

  Послышался шум за дверями аудитории, около которой сидели Егоров со товарищи. Вышли пять-шесть человек со скучными лицами. У двоих широко открывались рты для полноценного зевка.

  - Правильно, что не пошли, - сказал Коля из Пензы.

  - Мы знаем, - гордо ответила Наталья, и толкнула Егорова локтем. - Обедать пойдем?

  - Ел уже, - ответил он, и отвернулся.

  - А почему без меня? - ее очки сверкнули отблеском неоновой лампы.

  - У меня с тобой аппетит портится, - ответил он чуть тише, в надежде, что она его не услышит из-за людского шума.

  - Чего говоришь?

  - Да я говорю, аппетита нет совсем - что-то с погодой не то!

  - А, ну-ну.

  Он знал, что нравится ей, но виду не подавал: старался не реагировать на провокационные вопросы, случайные взгляды или прикосновения, которые и делались-то неумело. Он таких не любил - худых в очках, чересчур заумных - с ними всегда пусто, даже когда кругом полно народа. Другое дело - Катька, наполовину казашка, наполовину русская: смугловатая кожа, большая грудь, темные полные губы, жизнерадостная. Но у нее, якобы, кто-то был, а заниматься 'чужими' девушками у Егорова не было охоты - он уже однажды нарвался на своего.

  Сейчас, главное - вот эта покупка, бесценная вещь из трех предметов с книжного развала.

  Он вернулся, когда уже стемнело. Выложив книги на стол, стал переодеваться.

  - Как ты все это домой потащишь? - спросил равнодушно Леха, с которым он снимал квартиру.

  - Ты понесешь, - ответил Егоров.

  - С чего это?

  - А кто читает все, что я приношу?

  - И что?

  - И ничего: читаешь - неси.

  - Ладно, что там новенького?

  - Сам посмотри - мне еще жрать готовить.

  Пока Леха молча перелистывал пестрые тома, Егоров накидал грязной картошки в кастрюлю, прихватил консервы и пошел на кухню - сейчас очень хотелось ушицы из скумбрии.

  Желание побаловать себя 'литературными' кушаньями с каждым днем усиливало отвращение к обычной человеческой пище. И само собой решилось - денег на еду, кроме хлеба, не тратить. Но Егоров был никудышным 'кулинаром', поэтому в его дорожной сумке огромной кучей набилась 'фантастика' вперемешку с 'историей', а, случайно купленная, 'мистика' придавила 'философию'.

  Он все больше походил на волка, однажды вкусившего человеческую плоть: раз попробовав, невозможно остановиться, пока не нагрянут охотники и не перебьют всю волчью семью. Детский книжный голод, сидевший внутри до сих пор, заглушался, когда перед глазами возникали золотые тисненные буквы на корешках толстенных фолиантов полного собрания кого-бы то ни было. Яркие, болезненные воспоминания всеобщего безкнижия заставляли делать в горячке бесконечные покупки, а настойчивый голос внутри всё нашептывал: 'Бери, пока есть - скоро опять ничего не будет'.

  - Читаешь, что понакупил? - спросила Наталья, поймав Егорова после лекции.

  - Не-а, некогда, - ответил он, шумно потягивая яблочный сок.

  Он думал, что она сейчас уйдет, не перенеся такого хлюпающего 'свинства'. Во всяком случае, надеялся, что произойдет это быстрее, чем обычно.

  - Что так? - скакнули очки на переносице, коротко и больно резанув солнечным бликом по его глазам.

  - У меня по 'Философии' конь не валялся, а послезавтра наша группа идет.

  - Запасаешься значит? - оскалилась она.

  Как он не любил в такие моменты ее плотно сжатых зубов, обрамленных тонкими губами, с неумело нанесенной помадой не в тон. За три года он только три раза видел помаду чужого цвета и прочий макияж, сделанный без должного женского понимания подобного рода процедуры.

  - Запасаюсь, - ответил Егоров, швырнув пустую пачку мимо мусорной корзины.

  - Ну-ну, копи, - она отвернулась и ушла, оставив в необъяснимом счастье человека, вдохнувшего, пусть и несколько застоялого воздуха, но полной грудью.

  Две недели пролетели незаметно, но 'плодотворно' - два 'хвоста', две любовные интрижки наспех, и восемнадцать новеньких книг, с которыми уже 'знакомились' родительские.

  Егоров посмотрел на старые полки. Достал Гомера, пролистал и захлопнул. Серая пыль превратилась в серебристую, весело закружившись в толще солнечного луча.

  - Когда ты все это прочитаешь? - спросила мать в сотый раз.

  - Успею, - ответил Егоров, впихнув в свободное пространство полки второй том 'Океанского патруля'.

  - Успеешь? А ты раздели общее число страниц всех книг на ежедневно читаемую норму, и посмотри что получится. Хотя бы примерно.