Его благородие

Славное море - священный Байкал,
Славный корабль - омулёвая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалёчко.

Долго я тяжкие цепи влачил,

Долго скитался в горах Акатуя;
Старый товарищ бежать научил -
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,

Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка - миновала.

Шёл я и в ночь, и средь белого дня,

Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили чалдонки меня,
Парни снабжали махоркой.

Славное море - священный Байкал,

Славный мой парус - кафтан дыроватый,
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся грома раскаты.

И весь банкет подпевал за певцом. Это как в моё время элита тащилась от тюремного шансона, типа "Владимирский централ - ветер северный", так и в это время элита тащится от тюремного и революционного шансона. Практически вся элита сочувствует беглому революционеру и с мазохистской готовностью ожидает результатов громовых раскатов. А мы приехали сюда, чтобы этих громовых раскатов не было.

Я, кстати, сам грешен в отношении Байкала. Коротенькое стихотворении на тему посещения его из моего времени.

Вода на Байкале совсем студена,
Прозрачней алмаза - там видно до дна,
И Космос в глубинах всю силу хранит,
То знает на скалах угрюмый гранит.

Всех манит богатство и солнечный штиль?

И водная гладь на четыреста миль,
А если за водкой пойти в магазин,
То встретит вас пьяный мужик Баргузин.

На обратном пути в столицу мы имели долгий разговор с премьером.

- Вы, похоже, уже бывали в Иркутске? - спросил меня Столыпин.

- Похоже, что был, - сказал я, - потому что ориентируюсь в городе и в примечательных зданиях. Но память мою это не восстановило.

- Как вы оцениваете результативность нашей поездки? - спросил он.

- Результат поездки будет виден семнадцатого апреля, - сказал я, - но как предвыборную поездку лидера новой политической партии её можно оценить высоко.

- Я тоже думаю о создании новой политической партии, - сказал премьер, - а вот с названием у меня не получается. Как, например, такое название - Русь Святая.

- Название громкое, но что оно несёт в себе? - спросил я и сам же и ответил. - Ничего не несёт. Просто констатация факта, что Русь Святая. Кто её так назвал? А сами и назвали, после того как под ударами турок пала Византия и Православие переместилось в Киевскую Русь. Потом сами назвали Русь Третьим Римом и провозгласили, что Четвёртому Риму не бывать. Любой прочитавший название партии, подумает, что это партия попов и пройдёт мимо неё, обеспечив абсолютный проигрыш. Точно также будет и с названиями Русь Великая, Русь Могучая и Единая Русь.

- А если "За Веру, Царя и Отечество"? - спросил Столыпин.

- Тоже самое. Название должно отражать сущность партии и даже определять круг народа, который её поддержит, - начал я философствовать. - Кто будет в составе вашей партии? Высшие сановники и директора департаментов. Сколько их? Не наберётся и половины процента по всей России. Допустим, что они прикажут своим подчинённым вступить в эту партию? Наберётся один процент и всё. А на выборах нужно иметь большинство голосов, чтобы обеспечить большинство голосов в парламенте. Квотированное представительство - это заранее запланированный раскол парламента. Допустим, что в одной компании собрались министр, директор департамента, профессор, священник, купец, конторщик, рабочий и крестьянин. Сядут они вместе за стол на принципах равенства? Не сядут. Министр с директором за один стол с крестьянином и рабочим не сядет. И с конторщиком и купцом тоже не сядут. Вот и получается, что квотирование создаёт в парламенте фракции элиты, интеллигенции, духовенства, среднего класса, пролетариата. У крестьянина двойственная функция. Загребёт хороший урожай и станет наравне с купцами, неурожай - опустится ниже рабочего, которому нечего терять кроме своих цепей.

- Так как же назвать партию? - горячился Столыпин.