Его большой день

Предложение было заманчивым, но Йожо еще в школе решил, что завтра вызовется отвечать по географии. Надо, ничего не поделаешь. Недавно учитель его поругал, что он редко отвечает. Но искупаться тоже бы не помешало. Он представил себе, как чудесно лежать на зеленом берегу реки, как приятно поплескаться в прохладных волнах… Но это длилось недолго, и он тихо ответил:

— Надо подзубрить, ничего не поделаешь. Потерплю уж как-нибудь.

И голос у него при этом был такой, что Вера посмотрела на него с жалостью.

— Это ведь последние каникулы! — радостно крикнул Габо. — Каждый день буду ходить на Буковинку. Столько грибов соберу, что и за год их не съедим.

— Давай ходить вместе, — сказала Верка. — Как весь год, так и на каникулах! — При этом глаза на ее веснушчатом лице лукаво сверкнули.

— Но в лес-то ходят спозаранку! А я не ночной сторож, чтобы будить вас каждое утро! — насмешливо бросил Габо.

— Ну, ну… — вмешался Йожо. — Расхвастался. Смотри сам не проспи. — И добавил грустно: — А мне вряд ли удастся с вами ходить…

А когда на него уставились две пары любопытных глаз, объяснил:

— Как занятия кончатся, пойду работать с отцом. Он мало зарабатывает…

Йожо Хорват, Габо Ганзелик и Верка Бабчова выросли в одном дворе. Их отцы работали на кирпичном заводике на верхнем конце села. И жили они вместе в белом домике за заводом. Это был длинный низкий домик с тремя комнатами.

Дети росли вместе до тех пор, пока заводские рабочие не забастовали и не потребовали повышения зарплаты. Тогда хозяин уволил рабочего Хорвата как одного из главных «бунтарей». Семье Хорвата пришлось выселиться из белого домика, так как и он принадлежал хозяину. Они оказались на улице с тремя малыми детьми. Йожо помнит, хорошо помнит эти тяжелые минуты, как будто это было вчера. Отец пришел домой бледный и выглядел еще более заросшим, чем всегда. Посмотрел невидящим взглядом и процедил сквозь зубы:

«Ну вот, жена… уволили меня…»

Мать всплеснула руками, всхлипнула и зарыдала в голос. Ревел и Йожо, уткнувшись в мамину юбку.

Потом отец стал рассказывать. Голос его звучал как-то глухо, будто доносился издалека:

«Мы требовали то, что нам положено. Только и всего. Я втолковывал рабочим, что пора заявить о своих правах. А кто-то выдал меня управляющему. Швецу. А тот: мы, мол, в коммунистах не нуждаемся…»

Вот тогда и распалась тройка ровесников. Но не совсем. В школе они продолжали учиться вместе…

Сейчас ребята подошли к железнодорожному переезду. Шлагбаум закрыт, приближается поезд, — значит, есть на что поглядеть.

И тут Габо предложил каверзную затею. Вообще почти все их шалости рождались в его голове. Но не только голова у него хорошо работала. Габриель Ганзелик дальше всех сорванцов в классе бросал камни, дальше всех плевался, в чем ему помогала щель между передними зубами, как будто специально для этого созданная. Йожо втайне даже завидовал ему.

— Давайте привяжем шлагбаум, — сказал Габо.

От гордости за такую уникальную идею его русая челка встала дыбом. И он побежал под насыпь искать проволоку. А ее здесь было сколько угодно. На склоне насыпи и в канаве под нею валялся всякий хлам: ржавые консервные банки, старые кастрюли, обручи и целые мотки проволоки.

Габриель нашел проволоку нужной толщины и вмиг обмотал ее вокруг черно-белого шлагбаума и железного столба с рогатиной наверху. Йожо с Веркой только наблюдали.

Со стороны Вруток приближался поезд. Густой черный дым низко стелился над полями, потом редел, таял и, наконец, исчезал совсем.

— Ну и пыхтит, — кивнул Йожо в сторону приближающегося состава.

Поезд подъехал уже совсем близко. Это был длинный товарный состав, груженный танками, автомашинами и людьми. Таких теперь здесь много. На танках скалились черные кресты с белой окантовкой. Солдаты в серо-зеленом обмундировании лежали, развалясь, на платформах или стояли в дверях вагонов, глазея по сторонам. Некоторые, заметив детей у шлагбаума, стали смеяться и размахивать руками. Вера в ответ высунула язык.

— Фашисты! — закричала она вслед поезду.

Йожо вслух считал танки:

— …тридцать, тридцать один.

Габо не отрывал глаз от проволоки. Поезд прогремел, шлагбаум, привязанный проволокой, сначала держался. Но проволока ослабевала…

— Йожо, держи цепь! — крикнул Габо, покраснев от волнения. Он думал, что весом своего тела Йожо сумеет помочь удержать шлагбаум.

Йожо повис на цепи. Но натянутая проволока тут же разорвалась, и шлагбаум радостно и быстро подпрыгнул вверх. И тут случилась беда!.. Когда шлагбаум поднялся, цепь втянула руку Йожо в колесо, Йожо повис в воздухе…

— Ой, ой-ой-ой! — закричал он от боли.

— Дубина! Ты что, не мог вовремя отпустить? — разозлился Габо, испугавшись.

К несчастью, железнодорожник Бурда, ведавший шлагбаумом, заметил непорядок на переезде. Он схватил палку, на которой носил фонари к стрелкам и семафорам, и бегом кинулся к ребятам. Только теперь до него дошло, почему он так запыхался, пока поднимал шлагбаум.