Его большой день

Жандарм, обыскивавший кухню, тихо свистнул.

Комиссар поднял голову, заглянул в открытую дверь кухни, потом подбежал к жандарму. Тот с торжествующим видом держал в руках две или три брошюры.

— Что вы там нашли? — спросил комиссар. Он выхватил брошюрки из рук жандарма и стал листать их, бормоча себе под нос: — А, тут есть читатели Маркса. Ага, и большевистский «Глас люду». — Лицо комиссара просияло. — Значит, все-таки мы напали на след.

— Ничего не знаю, — твердила свое мать Йожо. Она была бледнее обычного. — А читать каждый может то, что ему нравится.

— Ошибаетесь, милая, ошибаетесь, — сказал комиссар тем же слащавым, елейным тоном. — Такую литературу, — он хлопнул толстой ладонью по брошюрам, — мы конфискуем. Ведь это читают только коммунисты… Лично вы, конечно, таких глупостей не читаете, — комиссар с улыбкой наклонился к Хорватовой, — а за своего мужа вы не в ответе. Но в одном вы могли бы нам помочь… — Он сделал умышленно длинную паузу. — Помогите нам его найти.

Йожо, все еще обнимавший мать, чувствовал, как она вся дрожит. Ему казалось, что она вот-вот вырвется и бросится на комиссара. Но это был лишь миг. Она провела рукой по лбу и через силу проговорила:

— Он ушел на работу. Ничего мне не сказал. Но если бы я даже знала, где он, я бы все равно вам не сказала.

— Вы играете с огнем, — погрозил комиссар найденными брошюрами. — Придется поискать и в других зданиях завода. — Он внимательно посмотрел на мать и сына. Хотел увидеть, какое впечатление произведут его слова. Но Йожо смотрел в другую сторону, и комиссар не заметил, как он побледнел, а на измученном лице матери он не увидел ничего.

— Пошли! — позвал комиссар полиции своих сообщников.

И они вышли…

Только теперь Хорватова громко зарыдала, так что проснулась крепко спавшая Зузанка. Услышав, что мама плачет, и увидев разбросанные вещи, девочка тоже разревелась.

И Йожо с трудом сдерживал слезы. Но он не дал себе воли. Его теперь мучила лишь одна мысль: «А что, если найдут Никиту…»

Он подскочил к стулу, на котором висела его одежда, и стал быстро одеваться, обдумывая при этом план действий. Выйти из дома и как-нибудь предупредить Никиту? Или отвлечь сыщиков от «шестерки»?.. Но как это сделать? Как? Как? Как?.. Сколько он ни думал, ясно было одно: любая его попытка лишь привлечет внимание сыщиков к Никите.

Тем временем и Никита заметил опасность. Он тоже услышал шум машин, а потом подозрительное молчание моторов. Никита влез на перегородку и стал смотреть в щель между неоштукатуренными кирпичами.

Сначала он решил скрыться в лесу и переждать опасность там. Но потом раздумал. Его убежище хорошо замаскировано и маловероятно, что его найдут.

Он спустился в подвал, сел на деревянный чурбак у лестницы и положил на колени автомат. «Семьдесят штук… — постучал он по обойме, вспомнив о разговоре с Йожо. — Приходите, попробуйте только!»

Так ожидал он незваных гостей. Его пальцы тихо постукивали по прикладу.

На лице не было никаких признаков волнения.

Сыщики с жандармами осматривали дом за домом. Но их словно подгонял необъяснимый страх, и осмотр шел не очень тщательно. В каждый дом они входили с револьверами в руках, словно внутри их действительно ожидала большая опасность. Да, у страха глаза велики… По дороге они решили, что первым должен входить Грегора. Они толкали его перед собой, и он шел, равнодушный ко всему, с трудом переставляя ноги.

Когда вошли в «шестерку», комиссар неуверенно проговорил:

— Или во «Взрыве» ничего нет, или это стреляные воробьи, черт бы их побрал!

Никто ему не ответил. Они осмотрели голые стены, скользнули взглядом по недостроенной перегородке и собрались уходить.

Эти минуты показались Йожо вечностью. Перед своим мысленным взором он видел то Никиту, то яму с оружием. Отец залил тайник цементом, и он совершенно слился с бетонным полом, но стоит чуть сильнее наступить на крышку, и звук выдаст тайник.

К счастью, осмотр «Взрыва» прошел благополучно и для Никиты, и для склада оружия.

В партизанском лагере

Хорват сразу понял, кто пожаловал к нему рано утром. Бывало, что и по ночам к нему являлись люди. Но те приходили не с шоссе, а с Буковинки, появлялись не с шумом машин, а ползком, тихо, как лесные звери. Да, сомнений быть не могло. И у Хорвата их не было. К приходу этих людей он был готов давно.

Добравшись до густых зарослей Буковинки, он остановился и перевел дыхание. Убегая, он ждал, что за его спиной прозвучит выстрел и он может замертво упасть в траву. Если бы его заметили, то, конечно, стреляли бы ему вслед. Хорват знал, что в эти минуты жизнь его висит на волоске, и поэтому бежал не оглядываясь.

В зарослях он почувствовал себя в большей безопасности.

«Домой я уже вернуться не смогу. — Это было ему совершенно ясно. — Только бы с женой и детьми ничего не случилось. И чтобы Никиту не нашли!.. Нет, Никита не даст себя схватить. Он парень стойкий… Надо будет поскорее забрать его в лес. Но прежде необходимо выяснить, что с комитетом».