Его девочка

— Только не уходи, не закрывай глаза. Ты нужен мне. — Шепчу, и чувствую, как слезы стекают по щекам, капая на его лицо.

Плевать, что любишь другую. Только дыши, мне так важно знать, что ты просто жив. Улыбается, слабо, уголками губ. Поднимает руку, касаясь кончиками пальцев моей щеки. И всё, рука падает ему на грудь, а он закрывает глаза. Кровь растекается под ним, по моим коленям, и окрашивает грязный снег в кроваво-красный. Самый страшный цвет. Кошмар повторяется. К нам подбегает тот самый мужчина, опускается на колени и цепким, жёстким взглядом осматривает Сашу. Прощупывает пульс на запястье. Проскальзывает рукой ему под спину, ощупывая его.

— Сквозная. У нас мало времени. Приподними его и держи, пока я не вернусь с аптечкой. Зажми ладонями рану. Спереди и сзади. — Говорит жёстко, кратко, даже не смотря в мою сторону, и уходит.

Господи, жив. А гадкий внутренний голос раскраивает мне сознание своим приторным обвинением. «Это ты виновата. Если бы не ты, он бы не лежал сейчас в луже крови. Глупая, ему и не нужна была такая, как ты» Только выживи, прошу тебя.

Через минуту мужчина, который помогал нам, возвращается. У него в руках не аптечка, а чемодан скорой помощи. В голове мелькает мысль о том, кто он вообще такой. Неважно, лишь бы помог. Уже помог. Если бы не он, убийца бы закончил начатое, и у нас бы уже не было шансов. Достаёт из чемодана тампон, смачивая его йодом, и обрабатывает рану. Убирает излишки крови и смазывает рану вокруг вазелином. Все движения отточены и молниеносны настолько, будто он это проделывал сотни раз. Закрывает рану тампоном и проклеивает всё вокруг пластырем. А у меня сердце стучит так, что я это единственный звук, который я слышу. Закрывает рану плёнкой и снова проклеивает пластырем.

— Помоги перевернуть его. Вот так. Держи голову выше. Не трясись ты так. Сильный, выживет. — Говорит коротко, лаконично, словно военный.

Проделывает то же самое с обратной стороны, накладывает повязку, и поднимает его на руки. Аккуратно ступает по снегу, на ходу бросая.

— Держи ему голову и за мной. К машине.

Уже в машине сев за руль, достаёт мобильный, резко выруливая из двора.

— Игорь Леонидович, звоните Борису Аркадьевичу. Еду к нему. Шумилов. В лёгкое, сквозное. Я знаю, что вы меня пристрелите. Я не успел, они с девчонкой на улице были, он её закрыл. Бошку я ему прострелил, он второй раз целился, а я далеко был. Хорошо, встретимся там. — Оборачивается ко мне. — Пульс проверь.

— Слабый, очень слабый, — страх накрывает меня такой волной, что дышать уже нечем.

— Главное, что есть. Не истери, дыши ровно.

Машина набирает скорость, и мы уже несёмся по трассе, пропуская светофоры, обгоняя по встречке. Но это не важно, главное успеть.

У частной клиники нас встречают. Несколько мужчин с каталкой и пожилой мужчина в белом халате. Видимо это и есть Борис Аркадьевич. Человек Игоря Леонидовича коротко сообщает ему о состоянии Саши, вдаваясь в медицинские термины. Потом подходит ко мне, а Сашу увозят в операционную.

Андрей. — Протягивает руку, и, видя, что я не реагирую, берёт меня за плечо. — Успокойся, он ещё жив. Борис Аркадьевич наш человек, и врач от Бога. Он его вытащит. — Осматривает меня и добавляет. — Я принесу тебе одежду.

Только сейчас понимаю, что вся моя одежда, руки и даже лицо в крови. Через несколько минут возвращается с больничным халатом и проводит к дверям туалета.

— Умойся и приведи себя в порядок, нам тут долго сидеть.

Когда возвращаюсь, на диване уже ждёт Игорь.

— Какого чёрта у вас произошло?! Зачем на улицу вышли? — смотрит на меня яростно.

— Я хотела уйти, а Саша выбежал за мной.

— Ты хотела уйти?! Серьёзно?! Ты что, совсем глупая?! Ты хоть понимаешь, что натворила?! Ты хоть понимаешь, что вокруг происходит?! — кричит на меня и гневно трясёт рукой, сжимая кулак.

И тут мне самой сорвало крышу.

— Нет! Я не понимаю, что происходит! Он мне ничего не говорит! Я ничего не знаю! Может ты мне объяснишь?! — Слёзы градом льются по лицу, и я не замечаю, как от злости кричу ещё громче, чем он сам.

— Блять. Шумилов как всегда в своём репертуаре. Тише Оксана, иди сюда, — прижимает меня к груди, заглушая рыдания. — Я всё расскажу. А сейчас поплачь, и потом успокаивайся. Я принесу тебе чай.

И он всё мне рассказал. Про смерть его родителей и Лики, про взрыв здания, про облаву в офисе. А я слушала и начинала понимать, что я натворила. Он не просто так меня не выпускал, защищал. А я нас подставила под пули.

— Зачем хоть сбежать хотела? Обижал? — Спрашивает Игорь.

— Нет. Повела себя как женщина. Увидела, как он фотографию Лики рассматривал. Гладил её. Больно стало, вот и сбежала. — Я не хотела себя оправдывать. Просто захотелось сказать правду.