Его должница

Каких это таких прав?

Но с другой стороны, Алексей же может и не помогать мне? Какой действительно его интерес?

Мои одногруппники были правы. Как только я сталкиваюсь с вещью, которая очень комфортна, но выбивает в сомнения мораль, я зависаю, не в состоянии это переварить.

Ну что поделать. Строгое воспитание бабушки-завуча оно такое.

Стаскиваю с головы одеяло. Совершенно не помню, как вчера уснула. Помню, что собиралась забрать снизу пакеты и сходить в душ, прилегла на кровать… а дальше — пустота. Ну как-то же я укрылась одеялом.

Это нервное.

Нужно привести себя в порядок, перестать заниматься самокопанием и обсудить с Алексеем правила, по которым мы с ним будем существовать в ближайший месяц.

Спускаю с кровати ноги, скольжу по своей комнате взглядом при свете дня и вдруг чувствую, как воздух на секунду застревает в легких.

Пакеты… с покупками. Стоят возле двери. А дверь я закрывала на замок… У Баринова есть ключ?

Ну конечно! Как глупо закрывать дверь от хозяина дома!

Значит… это Алексей меня вчера укрыл одеялом.

От этой мысли мне становится жарко и стыдно.

Я ведь сплю в совершенно немыслимых позах, и если вдруг сарафан задрался повыше, Алексей мог видеть меня без белья…

Ладно! Нужно взять себя в руки. Он же все равно рано или поздно увидит…

Ой, Анечка, ой!

То есть я уже сама собираюсь в постель к Баринову?

Нет! Я этого не имела ввиду!

Продолжая вести внутренние переговоры со своей совестью, я принимаю душ и надеваю новый домашний костюм.

Смотрю на часы. Десять.

Интересно, Алексей уже на работе?

И существуют ли в этом доме продукты?

Открываю дверь спальни и выскальзываю в коридор.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, стараюсь не вспоминать вчерашнюю сцену со своим раздеванием. Но мысль о том, что мое нижнее белье находится у Алексея будоражит.

В чем фетиш? Не понимаю.

Так, кажется, справа здесь была кухня.

Захожу в арку и первое, что я вижу, это огромное окно в пол, у которого приоткрыта створка. На нем красиво, как в фильмах, в свете утреннего солнышка колышется от ветра занавеска.

Я даже немного зависаю, рассматривая эту картинку.

Может быть, зря я вчера сказала Алексею, что его дом неуютный. Вполне себе.

— Время десять десять, — раздаётся строгий голос у меня за спиной.

Оборачиваюсь. За стеклянным столом сидит Баринов. Уже в костюме. Строгий. Перед ним планшет и белоснежная чашка с кофе.

— Доброе утро, — смущённо выдыхаю, разглядывая его и напрочь забывая, что хотела сказать.

«Он — главная деталь этого дома,» — осознаю я. — «И смотрится в нем идеально. Лаконично, стильно… а я…», — опускаю глаза и смотрю на свои штаны с розовыми пионами. — «Как клумба посреди асфальта».

— Мое утро начинается каждый день в семь пятнадцать с тренировки, — бесстрастно говорит он, — в восемь пятнадцать я хочу видеть на этой кухне завтрак и тебя, — он делает выразительную паузу, — за этим столом. Ужин в восемь. Два раза в неделю приходит клининг. Твоя задача поддерживать чистоту в остальное время. В мой кабинет заходить запрещено. Остальной дом в твоём полном распоряжении. Бассейн в том числе. Как только вопрос по телефонным мошенникам решится, ты сможешь свободно передвигаться по городу в рамках моего расписания. Все понятно?

— Мне… ооо, — я реально торможу от такого количества информации.

— И ещё, — Алексей допивает свой кофе в один глоток. — Мне не нравится, как ухаживает за одеждой моя старая химчистка. Поэтому, с сегодняшнего дня костюмы, рубашки и ботинки находятся в зоне твоей ответственности. Реши, как сможешь содержать их в порядке.

И словно показывая мне, что наш разговор окончен, Алексей опускает глаза в планшет.

— А носки? — совершенно не к месту и с ноткой издевки спрашиваю я.

Меня начинает забавлять список обязанностей. То есть, я буду делать все тоже самое, что с Никитой, только не по любви. Которая все равно потом, оказывается, в этих самых носках и тонет.

— Что? — его взгляд возвращается.

— Носки… — немного с вызовом повторяю.

— Я не ношу носки второй раз, — ухмыляется Баринов. — Их присылают раз в месяц по подписке целой коробкой.

— Как почту? — почему-то это кажется мне забавным и я хихикаю.

— Именно, — кивает он без тени улыбки. — И, предвосхищая твой вопрос, трусы я стираю сам. Могу ещё и твои.

От накатившей волны смущения я даже прикрываю глаза и вжимаюсь поясницей в столешницу гарнитура. Хам!

— Не нужно, — мотаю головой.

Господи, что со мной? Почему я так теряюсь перед Бариновым?

Чувствую себя глупой и даже неуклюжей.

— Все понятно? — дергает бровью Алексей.

— Нет, — стараюсь звучать уверенно. — Я бы хотела спросить про интимную сторону…

— Спрашивай, — издевательски кивает Алексей, не собираясь спасать мой рот от неприличных слов.

— Как часто вам нужно это? — мнусь я.

— Это — в смысле секс, — хмыкает этот пошляк. — Часто и много. Там и где я захочу.

Сердце разгоняется от его ответа. В низу живота тяжелеет. Дыхание перехватывает.

Да что со мной такое?

— А если не захочу я? — срывается протест из моего рта.

Алексей встаёт со стула и кидает на меня тяжёлый взгляд.

— Ты захочешь, Аня.

От его бескомпромиссного тона по моей спине прокатывается горячая волна.