Его должница

— Сегодня приедет клининговая компания, — говорит он и смотрит на часы. — Думаю, что около двенадцати. Примешь работу у них работу и зайди на сайт того магазина, в котором мы тебя одевали ночью. Сформируй корзину и оставь без оплаты. К вечеру их доставят. И я постараюсь вернуться пораньше, — теплеет его голос.

— Хорошо, — отвечаю, специально засовывая в рот побольше еды, чтобы не улыбаться. Потому что мне и правда хорошо!

Мы доедаем завтрак, почти как семейная пара, и потом пьём кофе. Я, смотря в окно, а Алексей, что-то читая в телефоне.

— Хорошего тебе дня, — шепчу обнимая его за шею, будто делаю это не втрой раз, а всю жизнь, и целую.

— Постарайся сегодня без приключений, — усмехается Алексей.

Мы нервно смеёмся, и я закрываю за Бариновым дверь.

Составляю посуду в раковину и слышу звонок телефона.

Вытирая мокрые руки о футболку, беру его со столешницы и сжимаюсь от имени, горящего на экране. Мне звонит мама Никиты.

— Алло, — с опаской отвечаю на звонок.

— Дрянь, — раздаётся в телефоне. — Продажная девка. Мальчик так тебя неблагодарную любил. Ну ушла ты к мужику, но человека то бить зачем? Зачем подсылать?

— Кого бить? — не понимаю я, холодея. — Я никого не подсылала.

Глава 21. Точки понимания.

— Да? — не унимается несостоявшаяся свекровь. — Тогда почему у моего сына трещина в ребре и сломан нос?

— Понятия не имею, Галина Степановна! — повышаю я голос, а сама начинаю нервно ходить по кухне.

Нет, я, конечно, хотела небольшой сатисфакции от Никиты за отношение к себе, но не до такой же степени.

— Но ты знай, — угрожает женщина. — Я обязательно заявление в полицию напишу и тебя, как заказчицу укажу!

— Галина Степановна, да вы с сыном поговорите! — ловлю я новую волну нервозности и чувствую, как потеют ладони. — Это вообще-то он меня бросил! Какой мне смысл кого-то подсылать?

— Жди участкового, — отрезает она и бросает трубку.

«Да что ж такое!» — Топаю я от досады ногой, забывая о растяжении, и тут же падаю на попу на ближайший стул. Боль простреливает аж до игры. Слёзы брызгают из глаз. Я растираю их по щекам тыльной стороной руки.

Звонить Алексею и задавать вопросы неудобно. Если он посчитал правильным применить к Никите силу, значит, тот сам нарвался или заслужил. Я знаю, каким бывший парень может быть несдержанным на язык. Да и с заявлением, наверняка, мать Никиты просто блефовала, чтобы меня попугать, но… что хочу сказать? У неё получилось.

Снова сижу, трясусь и не знаю, как дожить до вечера.

Может быть, позвонить Никите? И что я скажу? Извинюсь?

Нет, нет и нет! Отмахиваюсь от идеи. Его моя безопасность не волновала, и меня не должна.

Радует одно — сегодня состоится суд, а значит, завтра вечером я уже смогу увидеть бабушку и сестру.

Кое-как успокоив себя, решаю заняться приятным делом сегодняшнего дня. Захожу на сайт магазина одежды и пропадаю на нем почти на полтора часа. В этот раз мои совесть и независимость помалкивают в тряпочку, потому что я больше не ощущаю Алексея для себя чужим мужчиной. Своим, правда, тоже не считаю, но мы сблизились очень сильно, и это — факт. Я даже жалею, что мы вошли с ним в наши отношения таким некрасивым образом… Может быть, случись все как-то иначе, у нас был бы шанс?

Отправляю заказ, закрываю страничку сайта и обхватываю себя руками за плечи, зависая глазами в одной точке.

Не сходится. В моей голове живет будто два Алексея Баринова, и я не могу понять, какой из них настоящий, а какой нарисован воображением. Но наверное, самое главное то, что в обоих этих мужчинах есть одна общая черта: с ними спокойно даже если глобальный трындец происходит по их вине. Поэтому, я до сих пор нахожусь здесь, в этом доме.

Пытаюсь поймать в своих рассуждениях ещё одну важную, как мне кажется, но постоянно ускользающую мысль, но не успеваю, потому что в прихожей раздаётся звонок домофона.

Сотрудники клининговой компании заполняют дом, как саранча. Улыбчивые женщины лет сорока умело работают тряпками и распространяют вокруг себя запах моющих средств.

Мне остаётся только объяснить, что в кабинет Алексея входить строго запрещено и спрятаться на диване в гостиной перед большой плазмой.

Так и не разобравшись с пультом, я погружаюсь в телефон и, как заправская домохозяйка, просматриваю кулинарные сайты и брожу по акциям детских магазинов. У Ксюхи летняя одежда — это расходный материал. Нужно бы прикупить ещё.

Интересно, когда будет удобно поговорить с Бариновым о деньгах? У меня пока кое-что есть, но хватит совсем не на долго…

Деньги! Пробирает меня мыслью. Если этих мошенников сегодня посадят в тюрьму, значит Алексей должен вернуть свои деньги назад? Получается, что я больше ему ничего не должна? Или… это ничего не значит?

— Извините, — скромно стучит по дверному косяку работница клининга, — мы все закончили. Примите, пожалуйста, работу.

Отрешенно киваю и, снова оторванная от своих мыслей, иду осматривать дом.

Провожаю женщин, начинаю заниматься ужином и неожиданно для себя осознаю простую и понятную вещь. Если сегодня мы с Алексеем нормально не поговорим, то меня поджидает нервный срыв.