Его должница

Мне нравится в ней все. Как смущенно падают ресницы вниз, когда рушится очередной ее предел «нельзя». Как она на пике удовольствия выдыхает мое имя и не просит, а властно требует, чтобы я не вздумал останавливаться. Как проявляет инициативу и ласкает мое тело своими горячими ладошками. Как клянётся, что только моя и подчиняется безропотно, полностью отдавая мне контроль. Вот последнее — это самое охренительное!

Я вжимаюсь губами в ее макушку и дышу, боясь, что через несколько минут уже придётся отпустить. Рабочий день, что б его!

— Лёша, Лёша, — вдруг беспокойно взвивается Аня в моих руках. — Блин!

— Тихо, — вжимаю ее в свою грудь. — Что случилось? Ты чего пылишь?

— Мы сейчас не… — она с досадой лупит кулачками мне по плечам. — Как тебе доверять вообще!

— Черт, прости, — я резко перебиваю ее стенания. Хотя, прислушавшись на мгновение к себе, понимаю, что не испытываю сожаления. — Опасные дни?

— Вроде — нет, — она напряжённо дышит, видимо, подсчитывая. — Через пять — шесть дней узнаем.

— Эй, — поднимаю ее лицо к себе и коротко целую мягкие губки, просто потому что не могу этого не делать. — Я похож на мудака?

— Нет, — коротко мотает головой.

— Так вот, я не творю ничего опасного с женщинами, от которых категорически не хочу детей.

— А много было тех, с кем хотел? — спрашивает Анечка с обидой в голосе.

— По-молодости была одна, — отвечаю честно. — И ты. Вечером, если очень хочешь, я привезу тебе экстренную контрацепцию, — говорю это и чувствую, как каменеют мышцы, а челюсть сжимается.

Не хочу, чтобы она пила эту дрянь. Но я действительно обещал, что не буду создавать опасных моментов. И тут утро, мать его, и тело ее тёплое, желанное… Одурел.

— Да, привези, — просит Аня, а я, матерясь про себя, прикрываю глаза и перекатываюсь на спину.

С добрым утром, Леха, млять!

Смотрю на часы. Семь тридцать. Пора вставать.

— Леш… — Аня привстает на локте и обеспокоено вглядывается мне в глаза. — Что не так?

— Все так, — отрывисто бросаю ей. — Просто пора вставать.

— Понятно, — сникает она, натягивая на себя сильнее одеяло. Будто я чего-то там не видел.

Да я запомнил каждую родинку на ее заднице!

— Я в тренажёрный, — уверенно освобождаясь от одеяла, встаю с кровати.

Надеваю трусы, спортивные штаны и чувствую на своей спине пристальный взгляд. Обидно тебе?

Мне тоже так себе. Вот поживи с этим до вечера, а там поговорим.

— Лёша, — я слышу шорох белья и мягкую поступь по ламинату. — Мне… — она нерешительно замирает, — что ты будешь на завтрак?

Я чувствую, что спросить Анечка хотела совершенно другое: «Приходить ли ей следующей ночью».

— Мне не принципиально, — отвечаю также двусмысленно. — Как хочешь… — веду плечами и быстро выхожу из спальни.

Кажется, что со щелчком замка, я слышу женский всхлип.

Но усилием воли заставляю себя не оборачиваться и ускорить шаг.

Кардио, интервальный кач, беговая дорожка и контрастный душ. Этот комплекс восстанавливает мою нервную систему и заставляет взглянуть на позицию Ани уже с другой стороны. Женской и уязвимой.

Нет мужа, нет работы, на плечах престарелая бабушка и малолетняя девочка. Ещё один малыш от мужика, с которым провела одну ночь, так себе идея. Это справедливо.

И тем не менее. Должна же она понимать, что своего ребёнка я никогда не брошу. Неужели сожрав с ней вместе столько говна за последние дни, я так и не заслужил доверия?

Прислоняюсь лбом к стенке душевой кабины и думаю о маленькой девочке, которая сейчас спит в комнате, которая специально задумывалась смежной с моей, как детская.

Вот осознавая, что сегодня мы могли сделать вот такую прелесть, как ее младшая сестра, неужели Аня сможет выпить таблетки?

Я не знаю, почему мне это так важно и принципиально. Любой другой женщине, я бы залил их в рот самостоятельно, а тут агонизирую, прикрываясь моралью, которая испарится, как только я сяду в рабочее кресло.

Или просто дело в том, что у меня к Анечке чувства, которые уже пора бы перестать отрицать.

Я люблю ее? Вот черт!

Включаю ледяной тропик и даже под ним признаюсь себе, что безумно влюблён в девчонку. Просто свет на ней сошёлся.

Выхожу из душа и слышу в соседней комнате сдавленные рыдания.

— Аня, бабушка… — горько зовёт и рыдает малявка.

Я быстро натягиваю на себя одежду и залетаю к ней в комнату.

— Ксюша, что случилось? — оглядываю ее, сидящую на огромной кровати и выдыхаю, не найдя никакой объективной причины для слез. Не упала, ничего не разбила…

— Ааааа! — округляются глаза девчушки при виде меня.

— Не кричи, — теряясь от реакции, присаживаюсь возле кровати на корточки. — Я — Алексей. Ты у меня в гостях вместе с Аней. Она внизу готовит завтрак.

— С Аней, — не перестаёт рыдать Ксюша. — К бабушке хочуу…

— Что случилось? — в спальню залетает перепуганная Аня и кидается к сестре. — Ушиблась, упала…

— Походу, — делаю я вывод, — просто испугалась.

— Ну иди скорее ко мне, — она сгребает сестру в объятия и что-то шепчет ей на ушко про кошечек, собачек и радугу.

Чувствуя себя третим лишним, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз.

Захожу на кухню и заглядываю на плиту.