Его должница

— Аня, они сами не выйдут, — выводит меня из транса Баринов.

— Да, конечно… — киваю.

Слышу, что бригада скорой уже начинает стучать каблуками по лестнице, и бегу за ними.

— Большое вам спасибо, — стараясь

игнорировать свои женские неуместные чувства, говорю почти искренне.

— Это наша работа, — тормозит мой порыв любезный та самая «Виктория» и выходит за дверь.

— До свидания, — в тон ей, видимо, из солидарности, а может из вредности говорит медсестра.

— До свидания, — шепчу.

Блокирую замок и ложусь спиной на стену.

Кажется, я только что познакомилась с бывшей женщиной Алексея…

И пусть ситуация встречи явно говорит о том, что они не общаются, я все равно чувствую себя не в своей тарелке. Что значил их странный разговор в коридоре?

Как на отходняке, руки начинают трястись, а горло пересыхает.

Сейчас главное совершенно другое. Дождаться утра и убедиться, что Ксюше действительно станет лучше.

И поэтому я гоню от себя прочь все остальные мысли. Потом.

Отталкиваюсь спиной от стены, открываю глаза и вижу перед собой Баринова.

— Ты сделал укол? — спрашиваю его.

— Сделал, — складывает он на груди руки и не отводит от меня тяжёлого, пристального взгляда. — Она сразу обняла подушку, затихла и уснула.

— Что-то не так? — осторожно интересуюсь, и передергиваю от напряжения плечами.

— Это я у тебя хочу спросить, Аня… — говорит он. — Что значат твои странные вопросы?

Глава 36. Все так, как хотел.

Барин

— Я клянусь, мне ничего от тебя не нужно, — соленые дорожки слез текут по ее щекам, и Аня слизывает их с губ языком. — Я просто не смогла. И я… — всхлипывает, — я вообще не понимаю уже ничего… — замирает и смотрит мне в глаза. — Мне вообще кажется, что я тебя люблю… — выдыхает и, со стоном бьется затылком о стену. — Я, наверное, не первая… кто тебе это говорит. — горько.

— Млять! — Выдыхаю тихо.

Подхватываю Аню на руки, потому что идти сама она явно не может. Трясётся вся.

Усаживаю на диван в гостиной и иду на кухню. Наливаю стакан воды, высыпаю на ладонь снотворное, и тут же сбрасываю его в ведро. Черт! А вдруг и правда беременна. Нельзя.

Возвращаюсь просто с водой и присаживаюсь перед Аней на корточки.

— Давай, мелкими глотками.

Послушно исполняет, клацая зубами о стекло.

Я разглядываю ее снизу. Расстроенная, уязвимая, красивая. Волосы легкими волнами на плечах, пальчики на стакане тоненькие, перепад от груди к талии такой нереальный, что слюной захлебнуться можно… Я, блин, умею выбирать!

В голове гул. И какого черта молчу? Я ведь именно этого хотел?

Да.

Только теперь проглотить это признание ее у меня не получается. Ну не мудак же я конченый, в конце концов!

— Поцелуй меня… — звенит отчаянием ее голос. — Пожалуйста…

Сажусь рядом и просто прижимаю девочку к себе. Снова всхлипывает. Ладошки робко и недвусмысленно скользят по моим ширинке и прессу.

— Лёша…

— Тебе не нужно это сейчас, — перехватываю ее руки и успокаиваю девочку, путая пальцы в шелковых волосах, — Ты запуталась. Благодарность — это не любовь.

— Нет! — вскрикивая, резко отстраняется, упершись мне в плечи кулачками. — Ты не понимаешь. Я тебя жду. Я думаю. Я хочу…

— Это страх, — строго прерываю ее. — Тебе не нужно испытывать ко мне чувств, чтобы получить защиту. Ты получишь все самое лучшее по праву моей женщины.

Ухмыляется, прикрывая глаза.

— Я поняла… — с вызовом.

Выскальзывает из моих рук и отсаживается на другой край дивана.

— Ты прав! Как всегда, — растягивает губы в болезненной улыбке. — У меня ведь просто не было ни одного шанса остаться к тебе равнодушной. Ты — Бог. Идеальный во всем. Сильный, обеспеченный, красивый, заботливый, невероятный в постели. У меня от твоего голоса трясутся коленки…

Я откидываюсь на спинку дивана и прикрываю глаза. В груди жжется так сильно, что сбивается дыхание.

Давай, млять, Баринов! Вот сейчас самое время признаться, что она тебе ничего не должна, и дать честный выбор остаться или уйти. Тогда не будет повода агонизировать об искренности ее чувств.

Готов? Когда в ней, возможно, твой ребёнок… Когда вот она. Сидит и говорит, что ты для неё все… Целый мир.

Последнюю сволочь по ее делу с мошенниками посадили вчера. Держать возле себя девочек больше не имеет смысла.

Капец я загнался!

А иначе не получается. Потому что теперь сам люблю. И знаю, что наши с Аней чувства разные. Она права. Шанса их не испытать у неё не было.

И мне хочется сделать теперь все по-нормальному. Переиграть. Как там это у здоровых людей происходит? Или нам уже поздно?

Сука Вика… Ее неожиданное появление только усугубляет ощущение вины перед Аней. Как так вышло, что при внешней идеальности, я оказываюсь уже второй раз в жизни самым главным гавнюком в жизни дорогой мне женщины?

— Иди поспи, Аня, — говорю как можно мягче. — Я уже не буду ложиться.

— Это все, что ты мне можешь сказать? — с надрывом, но уже без слез спрашивает она.

— Сейчас — да, — провожу ладонями по волосам и киваю, открывая глаза. — Я предлагаю успокоиться, отдохнуть и говорить об отношениях в спокойной обстановке. Мы никуда не спешим.

— А если я беременна и заболею от Ксюши? — гаснет ее голос.