Его должница

— Спасибо, — трогаю руку Баринова и говорю шёпотом, — я не ожидала, что ты захочешь знакомиться с бабушкой. Если тебе не хочется…

— Я ради этого приехал раньше на день, — обрывает меня он. — Но это не значит, что я буду ездить к ней с тобой «на блины». Разовая акция.

— Как скажешь, — соглашаюсь и достаю из сумочки ключи.

Пока вожусь с молнией и перехватываю удобнее ручку чемодана, до меня доносятся отдельные фразы из тихого разговора соседок.

— Финтифлюшка… Вся в мать. За месяц уже второй мужик. Только ноги раздвигать умеют…

Моя спина напрягается, а пальцы начинают дрожать.

— Пойдём, Аня, — властно звучит голос Алексея.

Его ладонь успокаивающе ложится между моих лопаток и подталкивает меня к дверям подъезда.

— А ты будешь теперь у нас ужинать? — бесхитростно интересуется у Баринова сестра.

— Буду, — дергает ее за косичку. Та хихикает.

— А жить? — прищуривается.

— Нет, жить я буду с Баксом и Аней, — серьезно отвечает ей он. — У вас мне негде спать, и у бабушки твоей аллергия на животных. Ты забыла?

— Ну да… — вздыхает Ксюха. — Жалко.

Мы выходим из лифта и звоним в квартиру. Я благодарна Алексею за то, что он сейчас со мной. И избавил меня от очередного приступа морализма в исполнении бабушки на тему: «свободные отношений с мужчинами».

Дверь распахивается.

— Бабуля! — взвизгивает Ксюша и кидается на неё первой.

Бабушка целует ее в макушку и крепко сжимает.

— Моя хорошая, схуднула. Ничего не болит? — обеспокоенно.

— Нет, ничего, — мотает головой сестра и выскальзывает из ее объятий, начиная снимать обувь.

— Привет, — улыбаюсь я и завожу в квартиру чемодан. — Я так рада, что ты дома.

Тянусь, чтобы ее обнять, но бабушка, скользит по мне взглядом и устремляет его за мою спину.

— Здравствуйте, — Алексей подаёт ей цветы.

Она молча их принимает и, даже не понюхав, кладёт на полочку возле зеркала.

— Здравствуйте, Алексей…

— Я очень рад вас видеть, Маргарита Николаевна, — ухмыляется он с налётом грусти. — Видите, и я вам сгодился.

— Ксюшенька, детка, — гладит сестру бабушка по макушке. — Сходи — ка помой ручки и найди вазу для нашего букета.

От ее елейного учительского тона мое волнение подлетает до небес и отзывается тошнотой.

— Вы знакомы? — спрашиваю севшим голосом.

— Твоя бабушка была моим классным руководителем до девятого класса, — отвечает Алексей.

— О, — выдыхаю я с облегчением и стараюсь перевести гнетущую паузу в шутку. — Главное, что она не сейчас твой классный руководитель. — Скидываю босоножки и тяну Алексея за руку. — Давай пакет, а сам проходи в комнату.

Глава 43. Поцелуи и скелеты.

Аня

— Он очень здорово ладит с Ксюшей, — говорю с улыбкой, заходя на кухню. — Сейчас она его лечит. Достала свою «больничку» и надела халат… — Провожаю взглядом бабушкины резкие движения и осекаюсь. — Чем помочь?

— Вот эти тарелки отнеси в комнату, — велит она раздраженно.

Я берусь за края посуды и все-таки взрываюсь.

— Тебе не кажется, что ты ведёшь себя немного некрасиво по отношению к Алексею? Он обеспечил нашу безопасность, твоё лечение, разобрался с идиотами, которые решили над тобой пошутить… — развожу руками, не находя слов. — Какая разница, как он учился? Прошло больше двадцати лет!

Бабушка с грохотом опускает нож на столешницу и впивается в меня взглядом.

— А ты знаешь, почему именно, только до девятого я была у него учителем?

— Нет… — мотаю головой.

— Потому что на него чуть не завели дело о распространении наркотиков. Его мать так плакала у меня в кабинете, что я пообещала ей помочь. В итоге его просто отчислили, а меня уволили, за то, что мое мнение отличалось от позиции директора, — надрывным шёпотом говорит бабушка.

Я прижимаю пальцы к губам.

— Я помню… Как так… Алексей совсем не похож на наркомана… — теряюсь, но по уже через мгновение ко мне возвращается способность рассуждать. — Погоди… Ты же никогда не стала бы защищать виновного. Это значит, что ты была уверена в обратном?

— Его взяли с большим объемом какой-то химии перед соревнованиями дзюдо или чем-то он там занимался, — отмахивается она рукой.

— А знаешь, — неожиданно для себя отвечаю ей. — Буквально двадцать минут назад наши соседки назвали меня проституткой. И они тоже видели своими глазами, как я общаюсь с разными мужчинами! Так что же? Теперь нужно им верить?! — несёт меня, и я повышаю голос.

— Хорошо! — хлопает она по столу ладонью. — Допустим, на наркомана он действительно не похож. Но что ты скажешь на то, что он проходил обвиняемым по убийству отца? — врезается она тяжёлым взглядом в мои глаза.

— Откуда ты знаешь? — оглядываюсь я на коридор, боясь, что Баринов услышит наш разговор. Поворачиваюсь обратно к бабушке и чувствую, как внутри меня вскипает горечь несправедливости. — Зачем ты повторяешь мерзкие слухи?

— Я писала ему характеристику для психдиспансера, — бабушка поправляет кусочки мяса на тарелке подрагивающими пальцами.

— Но раз он на свободе, — делаю я логичную попытку оправдать своего любимого мужчину. — Значит, он не виновен… — заканчиваю неуверенно.