Его единственная любовь

– Воевать должны только короли, и никто больше, – сказала она после затянувшегося молчания.

– Ты предпочла бы, чтобы король Джордж и ваш претендент на престол встретились в поединке? – спросил он, удивленный ее замечанием.

– Но ведь в войне участвуют не только короли и принцы, верно? – Она смотрела ему прямо в лицо. – Это мужчины превратили войну в игру. Не ради мира, а из личных интересов. Например, из-за алчности.

– Алчности? – Он смущенно улыбнулся. – Имеешь в виду, что полковники метят в генералы, а рядовые мечтают стать сержантами?

– Или получить земли, замки, власть, – поправила она, возвращая ему список, потом отвернулась и снова уставилась в темное окно.

– Мир всегда был таким, Лейтис, – сказал он тихо.

– Это не значит, – возразила она, качая головой, – что он устроен правильно.

– А каким ты хотела бы видеть мир?

– Каким он был раньше, – ответила дна устало. – По правде говоря, я и сама не знаю. Теперь мир кажется таким желанным, а это желание таким простым, но очень трудно достижимым.

– Для всех нас, – ответил он мрачно.

– А где твой мир, Мясник?

Он улыбнулся, расслышав в ее тоне оскорбительные нотки, но все же без усилия ответил на ее вопрос:

– Где дом солдата? Там, куда его пошлет командир. Там, где его мундир или походная койка.

– Но не здесь, в Шотландии, – возразила она язвительно.

– Боюсь, что это так, – ответил он, и хотя это и было правдой, его голос был мягок.

Она расправила плечи, в ее позе чувствовалось напряжение. Она не обратила внимания на его слова и, казалось, забыла о его присутствии. Хоть она и молчала, ее вид выражал явное презрение.

Раздался стук в дверь, предвещавший появление сержанта. Молодой человек согнулся под весом огромной медной ванны.

– Где ты это нашел? – спросил удивленный Алек.

– Майор Седжуик заказал ее в Лондоне, – ответил Дональд, опуская ванну на пол. Дно украшала чеканка из цветов и деревьев, из листьев выглядывали весьма скудно одетые нимфы. – Майор не прочь внести в свою жизнь немного изящества, – заметил Дональд. – Любит позабавиться, как видите. – Он покраснел и поклонился. – Прошу прощения, сэр. Я не хотел проявить неуважение к старшему по званию.

– Я ничего не слышал. – Алек обменялся лукавым взглядом с сержантом. – Ты не спросил, нет ли у него французского мыла? – саркастически полюбопытствовал он и подошел к ванне, чтобы получше разглядеть этот медный чан.

Дональд покаянно покачал головой.

– Все, что мне удалось раздобыть, – это простое солдатское мыло.

– Прекрасно! Я уже привык, когда у меня щиплет кожу.

– Ты часто принимаешь ванну? – спросила Лейтис с неожиданным любопытством.

– Этот ритуал я неукоснительно соблюдаю, если провел день в седле, – сухо ответил он. – К сожалению, я лишен выносливости скоттов, способных скакать верхом с голым задом, сидя днями на жесткой попоне, не замечая ни сыпи, ни запаха.

Лейтис отвернулась, чтобы скрыть внезапную усмешку. Она вспомнила, как не раз заставляла своих братьев чаще окунаться в озеро.

Дональд положил полотенца рядом с ванной и вышел.

Лейтис предпочла бы, чтобы он задержался еще на несколько минут. После его ухода в комнате повисла напряженная, оглушительная тишина.

Она откинула голову, чтобы посмотреть на англичанина. Трепетный свет льстил его внешности, подчеркивая мужественность, особенно выделяя линию подбородка и очертания носа. Это был посланник властей, судьбой предназначенный властвовать над скоттами Гилмура.

Он махнул рукой, приглашая ее приблизиться к ванне.

– Предлагаю вам принять ванну первой.

И он поклонился ей, как истинный джентльмен. Она старалась скрыть свой страх, не дать ему почувствовать, как она трепещет.

– Я не собираюсь мыться в вашей ванне. И тем более в вашем присутствии, – сказала она резко.

– Я позволю вам принимать ванну в уединении, – мягко пообещал он. – Даю слово.

– Чего стоит слово англичанина, Мясник? – спросила она.

– Ты говоришь точно как твой дядя, Лейтис, – сказал он резко.

Он шагнул к ней, и она застыла в ожидании. Но он остановился, будто прочел предостережение в ее глазах.

– Почему вы, горцы, так упрямы? Климат у вас такой, что ли? – Он повел рукой, подняв ее вверх и плавно опустив вниз, будто очертил их горы и долины. – Или все дело в тумане? Если в этом забытом Богом месте все время идет дождь, возможно, от этого сыреют и загнивают ваши мозги?

– А ты полагаешь, Мясник, что я покорно подчинюсь твоим желаниям? Не на ту напал! – Она так крепко сжала руки в кулаки, что костяшки пальцев побелели. – Я Лейтис Макрей из Гилмура и не покорюсь желаниям англичанина!

С минуту он пристально смотрел на нее, потом его губы изогнулись в улыбке. Она по-прежнему хмурилась, но это никак не отразилось на его хорошем настроении.

– Очень хорошо, – сказал он бесстрастно. – Тогда, по крайней мере раздели со мной трапезу. Или ты слишком горда, чтобы есть английскую пищу? – спросил он с иронией.

– Я не дура, – ответила она с раздражением. – Пища есть пища. Сомневаюсь, что у нее есть национальность.