Его единственная любовь

Она услышала странный звук, будто кирпичи терлись друг о друга, и, повернув голову, пошла на этот звук. Она прижималась к стене, бесшумно пробираясь по усеянному острыми обломками камней полу часовни, как одна из несметного полчища мышей, населявших теперь Гилмур.

Лейтис остановилась, испуганная тем, что камень у нее под ногами зашатался, и стремительно отступила назад. Он снова пришел в движение. Потом снизу появилась голова, за ней торс, будто человеческое тело выросло прямо из пола.

Перед ней возникло черное облако. Привидение? Она сделала еще один шаг назад, прежде чем осознала, что это не дух, а человек. Человек был во всем черном, маска закрывала половину его лица. Значит, она придумала для него подходящее имя. Ворон. Он наклонился, подвинул камень на место и медленно выпрямился.

– Значит, я так и не узнаю, кто ты?

Он повернулся на звук ее голоса.

– Эта маска предназначена для того, чтобы защитить тебя, – непринужденно ответил он. – Если англичане станут тебя допрашивать, ты честно сможешь сказать, что никогда меня не видела.

– Я в любом случае сказала бы так, – пообещала она.

– А так будет вернее, – возразил он. – И не спрашивай меня больше о моем имени, – сказал он мягко, но непреклонно.

Она кивнула, подозревая, что если ответит отказом, то он уйдет без нее.

– Ты нарочно заставил меня ждать? – спросила она. – Чтобы я хорошенько подумала о том, что делаю?

– И это была правильная затея, как по-твоему?

– Пожалуй, – признала она. – Мне неприятно чувство страха.

– А кому оно приятно? – спокойно согласился он. – Вся хитрость в том, чтобы умело его скрыть и не дать никому догадаться о том, что ты чувствуешь.

– Что это за место? – спросила она, приближаясь ближе к камню, из-под которого он появился. – Там потайное помещение?

– Там лестница, – ответил он. – Это одна из тайн Гилмура.

Она резко подняла голову и уставилась на него.

– Одна из тайн?

– Возможно, как и я сам, – сказал он, понизив голос до шепота. – Так ты готова узнать тайну, Лейтис?

Он ее испытывал, намеренно старался вызвать ее на дерзкий ответ, но она только улыбнулась и кивнула.

– Тогда обещай, – сказал он, – что никогда не расскажешь о том, что я тебе покажу.

Она хмуро смотрела на него.

– Обещаю, – сказала она, наконец, так и не поняв, чего он от нее хочет.

Он повернулся и посмотрел на арку.

– Твой тюремщик ждет тебя?

– Нет, сегодня вечером не ждет, – ответила она. – Вероятно, мне следует благодарить Мясника за то, что он умеет занять своих людей.

Он ничего не ответил, только опустился на колени и протянул ей руку в перчатке. Человек, обещавший открыть ей неведомое, был сам окутан непроницаемой тайной. Его глаза, темные, манящие, оглядывали ее сквозь прорези маски, будто измеряли ее отвагу и решимость, и его рука, протянутая к ней, повисла в воздухе.

И снова он напомнил ей кого-то, и это воспоминание вызвало у нее непонятные волнение и тревогу. Но Лейтис попыталась их отогнать и шагнула к нему.

– Ты дрожишь, – сказал он, когда она вложила свою руку в протянутую к ней ладонь. – Еще не поздно передумать, – добавил он мягко.

– Я не слабая и выдержу, – ответила она улыбаясь. Он выпустил ее руку, перекинул ноги через край отверстия и оперся о другой край.

– Здесь темно, – предупредил он, – и довольно скверно пахнет.

– Ни то ни другое меня не беспокоит, – сказала она, опускаясь на колени на каменный пол.

Он начал спускаться куда-то во мрак, и она медленно последовала за ним. Когда ее нога нащупала первую ступеньку, он протянул руку, слегка коснувшись ее, и задвинул камень, закрыв отверстие.

Ее дыхание прервалось, когда его губы оказались почти у самого ее уха.

– Прости меня, – сказал он, и у нее возникло странное чувство, что он просит у нее прощения не за это невольное прикосновение, а за нечто большее.

Она кивнула, но он не отстранился. Мрак был полным, и то, что они оказались так близко друг от друга в полной темноте, ее беспокоило. И снова он кого-то ей напомнил.

– В чем дело, Лейтис?

– Все в порядке, – сказала она, убеждая себя, что глупо было об этом думать.

– Не бойся меня, Лейтис, – сказал он. Его голос был тихим, а то, что он говорил на гэльском, было просто усладой для ее ушей. Был этот язык запрещенным или нет, но сельчане, собираясь вместе, говорили на нем. Но в эти последние дни она была оторвана от тех, кого хорошо знала, и стала пленницей в мире англичан.

– Я не боюсь, – ответила она, но ее голос слегка дрогнул.

Поколебавшись с минуту, он отстранился и начал спускаться вниз по ступенькам.

– Будет легче, если ты станешь упираться в стенки обеими руками, – спокойно посоветовал он, будто предыдущей минуты не было и в помине. – Стены липкие и скользкие, но лучше держаться за них, чем упасть.

Она последовала за ним, разведя руки в стороны и касаясь пальцами стен. При этом она обнаружила, что он был прав. Стены были влажными, и она надеялась, что их покрывали только лишайники. Спускаться вниз было неприятно.

– Далеко еще? – спросила она через несколько минут.

– Нет, уже немного осталось, – ответил он.

– Было бы намного легче, будь у нас фонарь, – сказала она.