Ego - эхо

No 1.

На нашу встречу, на совместную жизнь надеяться трудно, родная. Возможно, что этого не случится никогда, тяжело об этом думать, но к этой мысли надо себя подготовить. Правда, говорят, что живой человек думает о живом, но какой же я живой человек, я можно считать, на том свете, и вот оттуда пишу тебе...

No 2.

...не могу тебе писать подробно, ты меня понимаешь, почему. Моя мысль не фантазия и не результат тяжелого переживания, это реальная мысль на сегодняшний день, а что будет завтра - я не знаю, перемены возможны, и не только ежедневно, а ежечасно. Правда, за это время перемен было много, но только в худшую сторону...

No 3.

...Веруся, детка моя, если тебе нельзя переписываться со мной, ты мне напиши.

...За последние дни мысль о тебе - такие несбыточные фантазии!.. А реально увидимся ли еще - вопрос. Верочка-солнышко, детка моя, в первое письмо, которое ты мне будешь посылать, положи прядочку своих волос. Только обязательно. Я знаю, что мне будет тяжело... Волосы твои, это часть тебя будет со мной - самая крохотная частичка, но пусть будет...

P.P.S.ПЕРПЕНДИКУЛЯР

прелюдия двадцатая

-Сижу я и реву вся в прошлом, всегда в прошлом, мысленно перед вами на коленях. И Бога спрашиваю: почему не послал он мне вашей Судьбы. Мы же ровесницы.

Понимаете, Вера, не Судьбы, - даже Ему это не по силу. Лишь один бы миг! В нем прозрею, что не придут за моей душой ни мать, ни отец там, на небе. На земле - не пришли... Страх одолевал. Боялись еще больше, чем я. Я боялась беспредметно. Видела их поведение со мной, всегда напряженную жизнь, обстановку в доме. Через них я боялась чего-то еще, - не понимала сама, чего.

Родители мои боялись предметно. Они законно вершили зло. Они вершили зло всю свою сознательную жизнь, вершили зомбированно, не оглядываясь. Оглянуться - стоило моему отцу его собственной жизни. Они не выбирали ТАК жить, но втянулись как в стихию, как в вихрь, и не хотели думать, знать, что есть жизнь другая.

Молю Бога послать мне Миг, где я - по вашу сторону. Вам было больно, но не страшно: у вас уже отняли мать. А я, что я? Родители лишили меня права не бояться, ждать их из тюрем, любить, видеть их живыми, или мертвыми, невиноватыми, чистыми и страдать и радоваться. Не о гладкой жизни я молю - о вашей Судьбе. Какая вы счастливая!

Молю Бога послать мне Миг, где - надежда. У Вас она была, а у меня никогда. Простите, Вера, вы сильная. Я - никакая. Я завидую вам. Поймите меня, если можете. Поймите. З а в и д у ю.

Из этого, похожего на литературу, монолога длиною в сутки я узнала, что отец ее был партийным активистом, направленным служить начальником одного из лагерей ГУЛАГа. Мать - по учету кадрами того же учреждения.

Жили изолированно, закрыто даже от домашних. Вопросов не допускали. Между собой часто ссорились, но громко не скандалили, - выясняли отношения и даже разговаривали в спальне, за закрытой дверью, в основном накрыв головы одеялом. Семью обслуживали заключенные. Отец сильно пил, и в одну из ночей его нашли убитым из его же собственного именного оружия у входа в дом. Произошло это вскоре после пополнения лагеря заключенными - бывшими его соратниками по гражданской войне и работе. Чтобы как-то оправдать самоубийство - такой промах - коммуниста-отца, матери, по договоренности с ней приписали это как убийство и арестовали ее, но вскоре освободили. Все это было подстроено. Суд ее оправдал за недоказанностью обвинения, а фактически "за бдительность" - за уничтожение предателя дела партии, дезертира.

Она прожила с мужем больше десяти лет. Старший брат рассказчицы, - не родной отцу, родителей своих не терпел, чурался, несколько раз сбегал из дома, потом исчез надолго.

- Или он убил отчима?.. - она сомневается, но произнесла, может быть, чтобы мать оправдать как-то, задним числом.

Через некоторое время я получила ее дневник - почти целиком исписанную общую тетрадь.

Запись из ее дневника, присланного мне (для публикации(?!)

"Мать окончила приходскую школу и в двенадцать лет поступила в частную - сестер Мошковцевых. Она была трудолюбивой, серьезной, проучилась в этой школе семь лет, потом началась ее общественная жизнь в комитетах, детсадах, школах, месткомах по работе с женщинами. Делала доклады по культуре, получала благодарности, премии, всем была нужна. Никогда не жаловалась на жизнь, людей, здоровье. За всю жизнь ни разу не взяла бюллетень. И вот сейчас, когда звучит песня "Кудрявая", я представляю молодую, полную сил, красивую и крепкую мать.

Но кроме внешней жизни у нее была жизнь еще одна, спрятанная глубоко жизнь. Ее я не знала. Этой тайной жизни она отдала тридцать семь лет.