Его глаза

— Ради Бога, не поворачивайте головы еще минутку, — опять взмолился Тит, весь поглощенный своей работой, и, смешно шевеля усами, продолжал торопливо делать мазок за мазком, быстро меняя кисти. — Сейчас… сейчас… — приговаривал он.

Она с трудом преодолевала свое тревожное любопытство. Наконец, художник с сожалением оторвался от работы, вздохнул и сказал:

— Баста.

Тогда она обернулась и уже ясно увидела, что ее тревога не напрасна.

Из-за высокого левого плеча Стрельникова, как-то особенно жестко и строго вырисовывался матовый черный котелок писателя. Из всей этой компании он один был в котелке. Она только сейчас заметила это, и тут же почувствовала, что в эту минуту отношение к нему художников было неприязненное.

И, вероятно, поэтому ей вдруг стало его жаль, а принятые ею за обиду слова его, помимо ее воли, получили совсем иное значение и оправдание.

Решили идти к морю.

Еще сама не зная, в чем выразится ее участие, прежде всего толкаемая любопытством, Ларочка подошла к Стрельникову и сказала:

— Побежим к морю.

С лица его не сошло еще выражение неестественной сдержанности, но от прикосновения к его руке тонких пальцев девушки ему стало легко и весело. Он сжал эти пальцы и не успел еще ей ответить, как она потянула его за собою и быстро побежала вниз. Он едва успевал за ней, скользя по крутому, усыпанному отшлифовавшимся песком спуску, пока они не очутились у красных осыпей берега над самым морем, тихо поплескивавшим на широкую песчаную полосу, тянувшуюся вдоль береговых осыпей и на мшистые осклизлые камни, выступавшие из воды.

Остальные медленно спускались далеко позади.

Еще вся раскрасневшаяся и задыхавшаяся от быстрого бега, она обратила на него свои широко открытые глаза и быстро спросила:

— Что у вас с ним произошло? Вы поссорились? Это все заметили.

— Покуда еще нет, — ответил он, стараясь показать, что совсем не так запыхался от этой гонки.

Ему самому происшедшее наверху показалось пустым недоразумением.

— Я не хочу, чтобы это было из-за меня, — сорвалось у нее.

Ее проницательность удивила его и показалась подозрительной.

— Почему вы думаете, что это из-за вас?

Она как-то угловато пожала плечами.

— Я не знаю. Может быть, мне показалось.

Тогда он с неожиданной для себя откровенностью сказал:

— Да, из-за вас.

Ревнивое чувство укололо сердце, и, чтобы испытать ее, он, прямо глядя в ее глаза, заявил:

— Он, очевидно, боится, как бы я не увлек вас.

Стрельников ожидал, по крайней мере, смущения, но она только подняла голову, и в глазах ее блеснул зеленоватый кошачий огонек. В первый раз за все время их знакомства ему осветилась этой мимолетной искоркой душа женщины. Он взглянул в ее разгоревшееся лицо с знакомым ощущением влечения и беспокойства. Эти тонкие нежные ноздри, неправильно очерченный рот с изгибами еще неиспытанной чувственности и рыжие волосы, как будто бросавшие теплый отблеск на прозрачную белизну ее кожи, отмеченной веснушками под зеленовато-серыми настороженными глазами, все это показалось ему ново и притягательно.

Она с гримасой ответила:

— Какое же ему до этого дело?

Это явное притворство почти оскорбило его. Товарищи были совсем близко, надо было кончить этот разговор и, главное, показать ей, что он понимает ее игру. Он с несдержанным раздражением ответил:

— Это уж вы спросите его.

Она на минуту растерялась, почти испугалась, но, когда он, заложил руки в карманы, как будто беспечно стал что-то насвистывать, она украдкой бросила на него из-под ресниц мимолетный, зоркий взгляд, и в нем зажглась искорка тайной надежды и торжества.

Она прислонилась к стволу корявого, согнутого бурей дерева и прикинулась усталой и отдыхающей.

Художники с ласковым вниманием обращались к ней:

— Что, Ларочка, видно устали?

— Вы бегаете, как лань.

— Удивительно, как Стрельников не сломал с вами свои длинные ноги.

Она только посмеивалась на эти слова.

Две чайки беззвучно пролетели невысоко над головой и с остановившимися крыльями стали опускаться на еле-еле колыхавшуюся воду.

Дружинин шел последним в некотором отдалении от всех.

Опять бросив взгляд на Стрельникова, который о чем-то беседовал с товарищами, девушка обратилась к писателю:

— Боже, как хорошо!

Он остановился около нее и ответил:

— Да, и мне как-то особенно по душе эти серые дни без звуков и без теней.

Всем бросилось в глаза внезапное равнодушие Стрельникова к девушке, с которой он несколько минут тому назад мчался, как безумный, а когда она тихо заговорила с Дружининым, кое-кто объяснил себе это по-своему.

— Гм… — скептически заметил Бельский, любивший выражаться афоризмами. — Если женщина хочет примирить двух слегка повздоривших приятелей, они поссорятся вконец.

— Особенно, если приятели повздорили из-за нее самой, — добавил Ольхин.

Подошел Стрельников, и разговор прекратился. Стрельников с преувеличенным оживлением предложил состязаться, кто дальше бросит камень, и первый сошел на песок, местами уступавший гравию. Он выбрал среди обточенных волнами камешков подходящий и швырнул его в море по тому направлению, где поднимал серый парус дубок, забиравший отсюда песок и гравий.