Эго, голод и агрессия

Когда мы пытаемся остановить прогрессирование невроза, мы стараемся сделать так, чтобы пациент заново обучился пользоваться биологическими функциями, называемыми обычно нормальными или естественными. В то же время мы не должны упускать из виду и необходимость помощи в формировании неразвившихся отношений, их тренировку. Мы сможем по достоинству оценить методы Ф.М.Александера с позиций переобучения, если не станем забывать о необходимости одновременного преодоления динамического воздействия неправильного гештальта. Если мы просто наложим один гештальт на другой, мы загоним неправильный гештальт в клетку, подавим его, но все же не уничтожим; растворение последнего высвободит энергию для функционирования всей личности.

(3) Выражение «телеологические, футуристические воспоминания» выглядит парадоксальным, но ведь мы зачастую используем прошлый опыт для решения будущих задач. С психоаналитической точки зрения наиболее интересным примером такого рода воспоминаний служит сигнал, предупреждающий об опасности. Если на каком-то участке шоссе произошло несколько аварий, власти вывешивают дорожный знак, предупреждающий об опасности. Эти знаки помещаются не в память о погибших — они служат «цели» предупреждения будущих катастроф.

Приступ тревожности у невротика не является, вопреки Фрейду, сигналом об опасности. Нервный человек употребляет свои воспоминания в качестве стоп-сигналов на каждом шагу, как только почувствует возможную опасность. Ему эта процедура кажется разумной; похоже, что он действует по пословице «Однажды укушенный — осторожен вдвойне». («Пуганая ворона и куста боится».) Возможно, он когда-то был влюблен и потерпел разочарование. Поэтому теперь он предпринимает все меры для того, чтобы эта «катастрофа» не произошла вновь. Как только он ощущает малейшее проявление привязанности, перед ним, точно красный свет светофора, встают его неприятные переживания, которые он (сознательно или бессознательно) воспроизводит в себе. Он совсем не обращает внимания на тот факт, что совершает историческую ошибку, что теперешняя ситуация может значительно отличаться от предыдущей.

Нахлынувшие из прошлого травматические воспоминания могут подготовить почву для появления новых сигналов об опасности и еще более ограничить свободу действий невротика в различных жизненных сферах, и так будет продолжаться до тех пор, пока он не научится находить различие между настоящей и прошлыми ситуациями.

(4) Феномен навязчивого повторения — ошеломляющее открытие Фрейда, толкование которого, к сожалению, доведено у него до абсурдных заключений — требует к себе деликатного подхода. Фрейд увидел в монотонности повторений тенденцию к умственному окостенению. Эти повторения, по его мнению, становятся ригидными и безжизненными как неорганическая материя. Его размышления об этой жизнеотрицающей тенденции привели его к предположению о том, что за кулисами действует некая определенная сила: инстинкт нирваны или смерти. Он заключил далее, что точно так же как либидо проявляется вовне в качестве любви, инстинкт смерти проявляется в страсти к разрушению. Он зашел столь далеко, что даже решил объявить саму жизнь постоянной борьбой между инстинктом смерти и либидо. Это нерелигиозный по сути своей человек возвел на престол Эрос и Танатос; ученый и атеист регрессировал до того, что сам создал себе богов, против которых боролся всю жизнь.

По моему мнению, построения Фрейда содержат в себе несколько ошибок. Я не согласен с ним в отношении того, что гештальт «навязчивого повторения» имеет ригидный характер, хотя отчетливая тенденция к окостенению заметна в привычках. Нам известно, что чем старше человек, чем менее гибкой становится его мировоззренческая система, тем меньше оказывается возможность изменения его привычек. Когда мы осуждаем некоторые привычки и называем их пороками, мы подразумеваем, что перемены были бы желательны. В большинстве случаев, однако, они настолько срастаются с нашей личностью, что все усилия по их изменению сводятся к смехотворным полумерам, которые только на мгновение успокаивают совесть, не затрагивая источника неприятностей.

Принципы не менее косны. Они заменяют независимый взгляд на жизнь. Их обладатель окажется затерянным в океане событий, если потеряет возможность направлять свои действия по этим устойчивым ориентирам. Как правило, он даже гордится ими и считает их не недостатками, но источником силы. Он цепляется за них вследствие недоразвитости собственной способности к непредвзятому суждению.

Динамика развития привычек не однородна. Некоторые из них продиктованы принципом экономии энергии и становятся «оттренированными» рефлексами. Привычки зачастую являются фиксациями или же были ими первоначально. Их существование поддерживается за счет страха, но они все же могут быть превращены в благоприобретенные рефлексы. Это наблюдение подразумевает, что обычный анализ привычек недостаточен для «избавления» от них простым усилием воли.