Эго и Архетип (ЛП)

Конечная цель юнгианской психотерапии состоит в обеспечении осозна­ния символического процесса. Для осознания символов, прежде всего, необ­ходимо знать, как ведет себя символ на бессознательном уровне. Все бесче­ловечные обряды и ритуалы дикарей, невротические симптомы и извращения можно понять, если мы будем ясно представлять, как функционирует символ на бессознательном уровне. Основное предположение состоит в следую­щем: бессознательный символ переживается, а не воспринимается. Дина­мизм бессознательного символа воспринимается только как желание или стремление к какому-то внешнему действию. За этим стремлением образ не просматривается. Чисто психологический смысл не просматривается по­зади движущей силы символического образа, во власти которого оказался ин­дивид. Отождествленное с символическим образом эго превращается в его жертву, обреченную на конкретное изживание смысла символа, вместо его сознательного осмысления. Динамизм символа рассматривается и воспри­нимается лишь как вожделение или стремление к власти в той мере, в какой эго отождествляется с архетипической психикой. Это позволяет понять раз­личие между глубинной психологией Юнга и всеми остальными психоло­гическими теориями. До сих пор только Юнг и его последователи были спо­собны понять символ, а следовательно, и архетипическую психику, в которой проявляется символ, поскольку он действует, когда эго идентифицировано с ней. В тех случаях, когда Юнг видит сверхличностную архетипическую психику, Фрейд видит ид (оно). Этот ид служит карикатурой на человеческую душу. Архетипическая психика и ее символы наблюдаемы в той мере, в какой они проявляются, когда эго идентифицировано с ними. Ид представляет со­бой бессознательное, которое рассматривается как инстинкт, без учета об­разов, лежащих в основе инстинктов. Редуктивная интерпретация образов в их соотнесенности с инстинктами определяется пределами рассмотре­ния образов. В сущности, символическому образу отказано в праве иметь независимую реальность. Фрейдовский подход к бессознательному необ­ходимо понять, поскольку практически все школы современной психиатрии разделяют его мнение в той или иной форме. Ни один психиатр не будет отрицать, что инстинктивные потребности реально существуют, но почти все психиатры единодушно отрицают жизнь и реальность символических образов в себе и для себя.

В современной психологии получила широкое распространение точка зрения, согласно которой бессознательная психика, мотивируемая только инстинктами, в принципе чужда духовности, культуре и деструктивно воз­действует на символическую жизнь. Степень приверженности этому под­ходу определяет невозможность развития осмысленной внутренней жиз­ни. Разумеется, существует множество инстинктивных побуждений. Но символический образ, выполняющий роль передатчика и трансформа­тора психической энергии, поднимает инстинктивное побуждение на иной уровень, очеловечивает, одухотворяет и окультуривает грубую жи­вотную энергию. Инстинкт заключает в себе свой тайный смысл, кото­рый обнаруживается только посредством восприятия образа, присущего инстинкту.

Один из способов обнаружения скрытого образа состоит в использо­вании аналогий. Как отмечает Юнг, "создание ...аналогий освобождает ин­стинкт и биологическую сферу в целом от воздействия бессознательных содержаний. Отсутствие символизма, однако, создает перегрузку в ин­стинктивной сфере". В качестве примера использования метода ана­логий я хотел бы упомянуть одного пациента, который на бессознатель­ном уровне находился во власти яркого символического образа. Пациент вынужден был изживать этот образ в качестве симптома до тех пор, пока не смог исследовать его на сознательном уровне. Поскольку более мас­штабные явления легче исследовать, чем менее масштабные, я рассмотрю пример, так сказать, выпукло очерченный, благодаря тому, что в нем отра­жается симптом психопатологии. Я имею в виду случай трансвестизма, при котором молодой человек испытывает сильное побуждение носить женскую одежду. Когда молодой человек стал носить женскую одежду, его отношение к себе претерпело коренное изменение. Обычно он страдал от застенчивости, неполноценности и бессилия. Но когда он стал носить ка­кой-то предмет женской одежды, который можно было скрыть от взоров посторонних, он почувствовал уверенность в своих силах и сексуальных возможностях. Что же означает такой симптом? Пациент изживал бессоз­нательный символический образ. Поскольку симптоматические образы та­кого рода имеют тот же источник, что и сновидения, мы можем исследо­вать их так, как мы исследовали сновидения, применяя метод амплификации. Тогда мы можем спросить себя, как необходимо рассма­тривать ношение женской одежды? Какие можно найти общие мифологи­ческие параллели?