Эго и Архетип

В книге V "Одиссеи" описано странствие Одиссея между островами Калипсо и феаков Схерии.*1 Во время этого странствия Посейдон поднял страшную бурю, которая привела бы Одиссея к гибели, если бы богиня моря Ино не пришла ему на выручку. Она велела ему снять одежду и плыть к острову, добавив: "Вот тебе мое покрывало. Оберни его вокруг груди. Оно заколдовано. Ты будешь вне опасности, пока носишь его. Как только твоя нога ступит на остров, брось его как можно дальше в море". Покрывало Ино является архетипическим образом, который скрывается за симптомом трансвестизма. Покрывало олицетворяет поддержку и сдерживание, обес­печиваемые материнским архетипом для эго во время опасной активации бессознательного. В период кризиса целесообразно воспользоваться той поддержкой, которой воспользовался Одиссей; но как только минует кри­зис, покрывало необходимо возвратить богине.

Еще одну параллель можно провести с жрецами Великой Матери в древ­нем Риме и Малой Азии. После посвящения жрецы носили женское платье и отращивали длинные волосы в знак служения Великой Матери. Следы этого жреческого трансвестизма существуют и по сей день в одежде като­лических священников, которые находятся на службе у Матери Церкви. Эти параллели показывают, что в основе влечения трансвестита лежит бессоз­нательная потребность в поддерживающем контакте с женским божест­вом—материнским архетипом. Это один из способов символического рас­смотрения симптома. Разумеется, упоминая образ божества, мы используем символ, поскольку невозможно дать точное определение божеству или сверхличностной силе. В таких случаях используется не знак, обозначаю­щий нечто известное и понятное на рациональном уровне, а символ, отра­жающий тайну. В случае успеха такой метод интерпретации может приве­сти пациента к символической жизни. Появляется возможность замещения симптома, окрашенного чувствами бессилия и вины, символом, который полон смысла, обогащает жизнь и воспринимается на уровне сознания, вместо бессознательного, компульсивно-симптоматического изживания.

Рассмотренный случай показывает, как можно трансформировать симп­том в символ посредством осознания его архетипических основ. Каждый симптом проистекает из образа какой-либо архетипической ситуации. На­пример, многие симптомы тревоги имеют в качестве архетипического кон­текста борьбу героя с драконом или ритуал инициации. Многие симпто­мы чувств разочарования и обиды воспроизводят архетипическую встречу Иова с Богом. Приобретение способности распознать архетип или симво­лический образ за симптомом тотчас трансформирует переживание. Этот процесс нередко протекает довольно болезненно, но он имеет смысл. Вме­сто изолирования страдальца от родных и близких, теперь он объединя­ется с ними в более глубокой гармонии. Он ощущает себя равноправным уча­стником в коллективной деятельности, т.е. в трудном развитии человеческого сознания, которое началось во мраке первозданного болота и неизвестно, где закончится.

Настроения и эмоциональные состояния также способны раскрыть свой смысл, если найден соответствующий символический образ. Возьмем, к примеру, человека, который испытывает раздражение. Все получается не так, как ему хочется, но он не в состоянии ни отреагировать аффект, ни вы­теснить его. Наконец, он взмолился о понимании смысла своего состоя­ния. Ему тотчас пришел на ум образ трех человек в печи, раскаленной огнем. Об этом эпизоде упоминается в Книге Пророка Даниила. Он прочитал дан­ный фрагмент в Библии, и в процессе размышления о нем раздражение ис­чезло. В третьей главе Книги Пророка Даниила упоминается указ Навуходо­носора, согласно которому все люди должны по сигналу пасть и поклониться золотому истукану. Седрах, Мисах и Авденаго отказались поклониться золотому истукану. Тогда Навуходоносор исполнился ярости и велел бросить их в печь, раскаленную огнем. Но Седрах, Мисах и Авденаго остались не­вредимы, причем в огне был виден четвертый муж, и вид четвертого был "подобен сыну Божию".

Упомянутый образ устранил раздражение, потому что смысл настрое­ния нашел в нем символическое отражение. Царь Навуходоносор олице­творяет своевольную, властную фигуру тирана, который присваивает себе права Бога и исполняется ярости, когда ему не воздают почести, подобаю­щие божеству. Кроме того, он олицетворяет эго, отождествляемое с Само­стью. Его ярость синонимична огненной печи. Отказавшись придать лич­ностной мотивации сверхличностное значение, Седрах, Мисах и Авденаго добровольно отдают себя во власть огня фрустрации Навуходоносора. Этому соответствует способность пациента отказаться от идентификации с аффектом и вместо этого терпеливо сносить его, чтобы, в конечном счете, найти смысл этого аффекта в сфере активного воображения. Четвертый персонаж, который появляется в печи, "подобно сыну Божию", олицетворяет сверхличностный, архетипический элемент психики, актуализированный в опыте. В качестве четвертого элемента он несет с собой смысл, облегче­ние и целостность.