Его и ее

Она стала было бороться и метаться так, что вода перелилась через край ванны. Это было и стыдно, и ненужно. В конце концов таблетки усыпили ее — она снова успокоилась. Когда я резала ей правое запястье, спектакль не повторился, но я слишком быстро встала к ней спиной, чтобы вымыть руки в раковине. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, я увидела, как она пишет на стене. Она перестала дышать на букве С, и безобразный кровавый след начал стекать по плитке в ванну. Некоторые люди устраивают из своей смерти такой же хаос, как и из своей жизни.

Из-за одного инцидента к этой двери было два ключа — в детстве Зои случайно заперлась в ванной. Она была креативным ребенком: всегда что-то изображала, рисовала или мастерила. Возможно, поэтому я решила тоже подойти творчески.

Ее глаза все еще были открыты, а я не люблю, когда на меня смотрят.

Я нашла ее корзинку для шитья рядом с горой безобразных чехлов для подушек, которые она продавала в сети, выбрала иголку, а также прекрасную толстую черную нитку. Веко у Зои немного кровило, пока я пришивала его намертво, так что со стороны казалось, будто она плакала кровью. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она делала с невинными животными. О чем никто, кроме меня, не знает.

Один ключ я оставила в ванной, а другим заперла дверь. Затем спустилась вниз, положила фото девочек в кухне, перечеркнула черным лицо Зои и вышла из дома. Сигнализацию я отключила заранее, так что тут проблем не было. Я собиралась идти в нужное мне место коротким путем через лес, но обратила внимание на старый сарай в саду. Слегка приоткрытая дверь тихонько стучала на ветру. Заглянув внутрь, увидела, что на дереве все еще есть царапины. Спустя двадцать лет после их появления. Никогда не забуду, как Зои запирала их в этом сарае и оставляла в холоде, сырости и темноте, игнорируя крики о помощи.

Наверное, они очень боялись.

За свои деяния она заслуживала умереть гораздо раньше.

Я заперла дверь сарая и постаралась забыть, что здесь происходило.

Она

Среда 00.15

Ричард запирает дверь машины, и мы едем в темноте.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я, стараясь голосом не выдать свой страх.

— Не знаю. Инстинкт? Когда поздно ночью я еду по этому лесу, у меня мурашки бегут по коже. А у тебя разве нет?

Я отвечаю не сразу.

— Ты сказал, что знаешь, где мы можем остановиться…

— Да. Уже так поздно, что даже пытаться найти другую гостиницу бесполезно. У родителей моей жены был дом недалеко отсюда, максимум десять минут езды. Они умерли пару лет назад. Риелтор сказал бы о таком доме, что он «нуждается в модернизации», но там есть кровати и чистые простыни, а у меня есть запасной ключ. Рискнешь?

Похоже, у меня нет особого выбора. Я не хочу приглашать его в дом своей матери, а настаивать сейчас на возвращении в Лондон немного эгоистично — когда мы туда приедем, нам почти сразу же надо будет ехать обратно.

— Ладно, — говорю я. От усталости я не в состоянии сформулировать более развернутый ответ.