Его игрушка

Доктор Сандерс начала показывать на мониторе два сердца, затем вообще включила звук, чтобы мы могли послушать, и мы услышали: два сердца бились в одном ритме. И я наконец понял, что чувствую: я хочу, чтобы Дэдэ родила мне детей, хочу, чтобы рядом была. Хочу снова услышать:

Джейсон, я люблю тебя…

Кажется, я заново влюбился в жену.

— Я уже вижу пол, хотите знать?

— Нет! — мы сказали это в один голос. Доктор Сандерс понимающе хмыкнула и улыбнулась, словно с нами ей все ясно. Надеюсь, что так, потому что я пока вообще не знал, как мне заново брать эту крепость. Как жену вернуть? Холодное равнодушие — совсем не то, что должно быть между нами.

Домой мы ехали молча и, только оказавшись в гостиной, Дэдэ бросила сумочку на диван и спросила:

— Как ты узнал, где я? — сложила руки на груди, смотрит холодно, закрывается от меня. Снова.

Я не ответил. Что тут скажешь. На правду она разозлится, а адекватной лжи я не приготовил.

— Ты следил за мной?!

Догадливая моя девочка. Но вслух я этого не сказал. Вряд ли в данной ситуации Дэдэ понравится.

— Это отвратительно.

Я себя даже виноватым почувствовал. Немного. Я ведь не просто так это сделал. Я беспокоился за нее.

— Да, — согласился спокойно, — ты права, но я волновался за тебя и ребенка. Детей, — поправился, кивнув на живот.

— Будто тебе не все равно, — бросила, поправляя волосы. Волнуется. Она всегда так делает, когда переживает. Я заметил. — Срок брачного контракта истекает через месяц, — начала она, воинственно вздернув подбородок. — Нет смысла терпеть друг друга, лучше разъехаться.

Ага, понятно. Сбежать захотела. Еще думает, что это возможно. Нет, сладкая моя, теперь тебе не убежать от меня.

— Нет.

— Нет? — переспросила удивленно.

— Мы будем жить вместе до родов, потом ты решишь: остаться со мной и детьми или уйти. Насильно держать не буду.

Да, я снова вел себя по-ублюдски, но лучше она будет меня ненавидеть, чем смотреть сквозь, словно меня нет. От ненависти до любви один шаг. Дэдэ сама так сказала.

— Что?! — она аж задохнулась от возмущения. — Это мои дети! Я мать!

— Это наши дети, — поправил я, — и растить их мы будем вместе, если ты захочешь, конечно.

 — Это не твои дети! — вызывающе заявила она. — Или тебе уже не нужны доказательства?

— Нет, больше не нужны.

Вся воинственность как-то схлынула, и Дэдэ отвернулась, обхватывая себя руками.

— Мне нужен развод, — шепнула она.

Я заскрипел челюстью. Ну нахрена он ей?! Да, я не подарок и веду себя порой — часто даже — как сволочь последняя, но, блядь, нас же тянет друг к другу. У нас дети будут. Не такие уж мы и несовместимые!

— Зачем он тебе? — холодно бросил. — Чего тебе не хватает? Скажи, и я все сделаю.

Дэдэ молчала, отвернувшись от меня. А, вспомнил! Деньги. Двадцать мультов на кону.

— Тебе деньги нужны? — подошел и сжал ее плечи. Дэдэ резко отшатнулась, сбрасывая мои ладони. — Я заплачу. Сколько тебе нужно? Сколько нужно, чтобы ты осталась? Чтобы ты, блядь, осталась со мной!

«Тише-тише», — приказал мысленно. С терпением у меня всегда беда была, а когда жена рядом, вообще.

— Шлюх своих покупай! — круто развернулась Дэдэ, ткнув в меня пальцем. — Я тебе не товар! Ты же хотел избавиться от меня, так вперед! Давай! — она коротко истерично рассеялась, затем сломленным шепотом добавила: — Как ты смеешь требовать, чтобы я осталась с тобой?

— Дэдэ…

— Женщин много, — она не дала мне сказать, заводясь по новой. Кажется, дни молчания и бойкота закончились. — Женишься снова и будут тебе дети.

— Я уже женат.

— Пусть твои шлюхи рожают тебе! — сказала и через секунду язвительно добавила: — С той мулаткой у вас получатся очень красивые дети!

Я скривился, вспоминая то утро, и попытался обнять Дэдэ. Она застыла в моих руках, мгновением позже задрожала, глядя со страхом и… отвращением. Черт! Это моя вина. Черт! Черт!

— Не смей прикасаться ко мне! — Она дернулась, отталкивая меня. — Руки сначала вымой! — потом ударила. Еще и еще, яростно выплескивая обиду. Я терпел: виноват — заслужил. — Ненавижу тебя! — выдохнула и обмякла в моих руки, глухо зарыдав.

Я целовал ее в висок, гладил по волосам. Лед тронулся, пусть и ценой нескольких царапин.

— Не было ничего, — сказал тихо, но так чтобы она услышала. — Я злился на тебя. Пил много. В клуб поехал, согласен, но ничего не было. Ни с той мулаткой, ни с другой. А тот отвратительный спектакль устроил, чтобы тебя обидеть. Прости меня.

— Напился, значит, — она печально покачала головой, отстраняясь от меня. — Это ничего не меняет. Ты — неисправимый мерзавец. Ты просто не можешь быть с одной женщиной.

— Я хотел быть с одной женщиной! Я женился на этой женщине! — взорвался я. Не надо меня обвинять в том, чего нет. Я хочу только ее, жену! Остальные появились после нашего разрыва.

— Это неважно! Ты сам сказал, что все, что было до моего возвращения в твой дом неважно! Есть здесь и сейчас! А сейчас таково, что при малейшей проблеме, подозрении или просто хреновом настроении ты выбрасываешь меня на улицу, как ненужную вещь!

Она пошатнулась, хватаясь за столик.

— Дэдэ… — я подхватил ее. — Что такое? Плохо?