Его изумительный поцелуй

Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Эша, который к тому же отчаянно мотал головой, Кларинда приподнялась со своего стула, намереваясь высказать забияке-переростку, что тот может делать со своим драгоценным кинжалом, и выразить свое мнение относительно его деспотических планов на нее.

«…Тебе надо быть предельно осторожной. Даже самые ласковые животные кусают, когда их ранят», — вдруг промелькнули у нее в голове мудрые слова Соломона.

Если она вздумает бросить вызов Фаруку, ответить за это придется Эшу. Возможно, она уже обречена, зато у него все еще есть шанс выбраться из этого места живым.

Едва не подавившись собственным гневом, Кларинда окончательно поднялась и, расправив летящие юбки, изобразила нечто похожее на реверанс.

— Вы оказываете мне честь, уделяя так много внимания, ваше величество, — промолвила Кларинда. — Буду с нетерпением ждать возможности в полной мере выразить вам свою благодарность за всю ту доброту и щедрость, которые вы проявили по отношению ко мне.

Султан оценивающе посмотрел на нее, задумчивое мерцание его глаз стало еще более глубоким.

— А я с еще большим нетерпением стану ждать этого.

Кларинда вздрогнула, когда кулак султана резко опустился вниз, глубоко вколачивая клинок кинжала в тиковый стол.

Эш снова оставлял ее.

Кларинда стояла на верхушке самой высокой башни дворца, а холодный и сухой ветер рвал ее волосы и высушивал слезы, не давая им выкатиться из глаз. Холодное голубое море у нее за спиной могло бы находиться хоть в миллионе лиг отсюда, потому что вокруг повсюду, насколько хватало глаз, простиралась пустыня.

Кларинда не знала, почему Фарук разрешил Соломону сопровождать ее сюда, откуда она могла увидеть отъезд Эша и Люка, а потому не понимала, милость это или наказание. Если она в чем и была уверена, так это в том, что ненавидит его от всего сердца.

Пока она не увидела, как два всадника выдвигаются из внешних ворот крепости, она все еще надеялась, что Эш ни за что не уедет отсюда без нее. Вцепившись руками в каменное ограждение, окружавшее башню, и затаив дыхание, Кларинда все представляла, как Эш вот-вот выхватит из-за пояса пару пистолетов и устроит драматическую сцену ее спасения, создав тем самым новую легенду о себе, которая появится на страницах скандальных газет.

Но ветер, доносивший до ее слуха удалявшееся позвякивание лошадиной упряжи, развеял эти надежды.

На Эше были тот самый сюртук и поношенная шляпа, в которых она увидела его стоявшим посреди внутреннего двора. Ни дать ни взять — призрак из ее прошлого. Даже на таком расстоянии, когда он сидел верхом спиной к ней, Кларинда узнавала его обманчивую сутулость, ленивую грацию, с которой он правил конем. Она бы не перепутала его ни с одним другим мужчиной на свете.

Кларинда спросила себя, сколько еще женщин на протяжении многих веков стояли вот так на верхушке этой башни, глядя вслед своим уезжавшим мужчинам. В другие страны. На войну. Возможно, даже к другим женщинам. Но каждая из них могла хотя бы лелеять в душе надежду, пусть и совсем слабую, что в один прекрасный день ее мужчина вернется.

По крайней мере на этот раз Эш уехал не попрощавшись, так что она была избавлена от нежных ласк, чудесных обещаний, от лжи, наполнявшей каждый его поцелуй, каждое дыхание. Да, на сей раз он уехал, даже не оглянувшись.

Что он будет делать теперь? — спрашивала себя Кларинда. Куда поедет? Вернется ли к брату с сообщением о провале своей миссии? Или возьмет деньги, которые Макс заплатил ему за то, чтобы он ее спас, и сбежит с ними на какие-то далекие заморские берега? Кто знает, быть может, Эш уже сейчас мечтает о новых странах, новых приключениях, новых губах, которые он будет целовать, и сердцах, которые он похитит?

Глядя на две удалявшиеся фигуры, Кларинда чувствовала, как душа пересыхает так сильно, что она вот-вот превратится в песчаный столб, который может рассыпаться от единственного беспечного порыва ветра.

Что ж, тогда она хотя бы освободится. И улетит из этого места на крыльях ветра.

Отойдя от парапета, Кларинда приблизилась к краю башни. Фигуры Эша и Люка стали почти неразличимы. Еще несколько лиг — и вздымающиеся морские волны да песок поглотят их. Далекие завывания муэдзина, призывавшего правоверных к намазу, доносились до ее слуха, как эхо биения собственного сердца. Кларинда широко раскинула руки и закрыла глаза — она больше не пряталась от ветра, а обнимала его.

Однако ее глаза быстро открылись. Она не позволит, чтобы отъезд Эша погубил ее. Она уже переживала его отъезд и собственные страдания, связанные с расставанием, так что переживет их и на этот раз. Если любовь к Эшу чему-то и научила Кларинду, так это к осознанию того, что ее сердце настолько сильно, что способно выдержать самый жестокий удар. Но она не даст ни одному мужчине — ни Эшу, ни Фаруку — силы, которая ее погубит. И если ни один из них не желает ее спасти, она спасется сама, пусть ей понадобятся месяцы или даже годы ожидания подходящего момента для бегства.