Его кексик (ЛП)

Мне даже показалось, что я попала на шикарнейшую, запредельно дорогущую вечеринку в честь Хэллоуина из того фильма ужасов, который особенно любила, будучи старшеклассницей. Ритмично пульсирующие в тумане оранжевые и черные огни создавали эффект разбушевавшейся у нас над головами жутчайшей грозы. А разряженная под зомби группа музыкантов играла вживую на большой сцене в центре зала.

Сколько же здесь было интересного!..

Повсюду, куда ни глянь, присутствовали штрихи праздничных декораций. От выдолбленных для пунша тыкв до разбросанных по всему залу маленьких первобытных хижин, в которых я, хоть и с трудом, но все же смогла разглядеть крошечных человечков и всевозможные предметы быта.

— Это все ты? — мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку.

Райан небрежно пожал плечами.

— Почти. Выпив несколько банок энергетика, я просидел полночи, записывая свои идеи. Затем отдал список Уильяму, и он оплатил их реализацию.

Я усмехнулась.

— Ты сделал куда больше, чем просто выудил из меня одного жалкого призрака, монстра Франкенштейна и пачку постеров.

— Ну, я изначально планировал, что центром композиции будет призрак. Оставалось лишь убедиться, что художник способен создать нечто уникальное.

— О да, он был настолько тебя важен, что ты ни разу не пришел в процессе его создания. Да ты даже не глянул на него перед вечеринкой.

Райан притворно вздохнул.

— Если это попытка загнать меня в угол, чтобы я признался, что ты особенная, а я уделял тебе гораздо больше внимания, чем остальным деталям этого вечера, то уверяю, она провалилась.

Я широко улыбнулась.

— Для моих ушей это почти что признание. Принято.

Он же, криво ухмыльнувшись, схватил меня за руку.

— Давай проверим, сможешь ли ты танцевать в своем замысловатом костюме.

— Стоять! — приказала я. — Прежде чем принуждать меня плясать в этом, раздобудь немного алкоголя и влей в меня.

— Ты хотела сказать «вставь в меня» (прим. игра слов англ. «to put» – влил, вставил, поместил, положил)? — его светло-карие глаза хищно блеснули, не оставляя ни малейшего сомнения, на что он намекает.

Я прочистила горло.

— Есть немало вещей, которые ты должен поместить в меня.

Райан слегка приподнял брови.

— Если эта игра слов ограничится твоим костюмом, то мне конец.

Я рассмеялась.

— Во-первых, ты должен извиниться, что в школе был таким придурком.

— Я думал, что уже сделал это. Впрочем, готов извиняться столько раз, сколько ты посчитаешь нужным, — наклонившись ко мне, он на мгновение замер, а затем загадочно ухмыльнулся. — Вот только твои ушки спрятались от меня под эту затейливую повязку.

Я, не раздумывая, оттянула лицевую часть костюма, и когда мое ухо выскочило наружу, с готовностью подставила его. Мою кожу обдало теплым дыханием.

— Прости, что я в школе вел себя, как последний идиот, — Райан, находясь в опасной близости, слегка отодвинулся, чтобы я могла видеть его лицо. — Итак, что ты хочешь, чтобы я поместил в тебя в первую очередь? Если ты все еще не определилась, то у меня на этот счет есть парочка идей.

Я хотела рассмеяться, но на деле получилось лишь сдавленное бульканье.

Я предполагала, что смогу вычислить его заинтересованность лишь после продолжительного флирта и неоднократных гаданий по чайным листьям. А Райан, образно говоря, пальнул из двустволки мне прямо в лоб.

— Ты знаешь, что хороший шахматист всегда думает на десять ходов вперед?

— Хочешь сказать, я поставил тебе сразу шах и мат? Или еще что-то?

— Нет. Хотела признаться, что никогда не умела играть в шахматы. Но я надеялась, что, как только услышу твои извинения, на меня сойдет озарение, — я небрежно пожала плечами, а затем усмехнулась. — Это было лучшее извинение из всех, что я когда-либо слышала.

Райан улыбнулся так, как делают это парни со времен каменного века.

Сначала в его глазах вспыхивает чувственно-гипнотический огонь… посылающий твоему телу импульсы с сообщением, что ты для него открытая книга. А затем все плавно переходит в ту часть, где постепенно меркнет свет и начинает играть сексуальная мелодия.

Я облизнула вмиг пересохшие губы.

Мне захотелось запечатлеть этот момент, так как я поняла, что оказалась у развилки. Дорога передо мной разделилась на две тропинки. Первая была абсолютно безопасной. Она предлагала будущее, ради которого я трудилась не покладая рук столько лет. Обещала жизнь, о которой я мечтала, сколько себя помню. Пойти по ней было бы наиболее целесообразным. Выбор… был очевиден.