Его королевская радость

Энтарх подал ей руку и подвёл к небольшой скамейке возле трона. Ну да, стоять целый день подле трона было бы слишком тяжелым испытанием. Странно, что он подумал о ней. Илиана осторожно посмотрела на энтарха. Он сел на трон. Тогда она тоже аккуратно присела рядом, на свою скамью. Обычаи и традиции Эстарии она изучала, всё что нашла, хотя, по правде сказать, Эстария не сильно то и отличалась от них. Разве что своим странным правителем. И всё же она первый раз на приёме в чужой стране и боялась допустить какую-нибудь оплошность.

Несколько минут они сидели в полной тишине. Энтарх словно превратился в статую, необычно красивую и идеально холодную. Илиана поймала себя на том, что невольно любуется им. Да, энтарх не был красавцем, но было в нём что-то такое, особенно сейчас, когда он сидел, подобно статуе, что она не могла отвести глаз. Какая-то суровая мужская сила.

Наконец, раздался одинокий удар гонга. Двери напротив (тоже украшенные искусными резными узорами и сценами) распахнулись.

— Просители к энтарху Герхарту и его невесте — принцессе Илиане, — Лаконично произнёс знакомый уже первый советник. Ни титулов, ни званий. Илиана уже поняла, что лишнего блеска здесь не любили.

Она скосила глаза на энтарха. Он сидел спокойно глядя перед собой. А на коленях у него лежал свиток. Дела просителей? Видимо.

Первым вошёл пожилой человек, который упал на колени перед энтархом и начал что-то бессвязно лепетать, заикаясь, похоже, от страха.

— Встаньте! — Оборвал его причитания правитель, поморщившись. — И расскажите связно, какая у вас ко мне просьба.

Просьба была совсем обычная — большие налоги, сын, единственный кормилец заболел, нечем отдать. Просит отсрочки в уплате. Илиана даже удивилась. У них в Улании эти вопросы решал королевский судья, или, на крайний случай, советник. Ни отца, ни Картеса, никто не осмеливался беспокоить такими просьбами.

Энтарх разрешил его просьбу положительно и кивнул кому-то. Тут же обнаружился писарь, который усердно записал решение энтарха. И потянулась вереница просителей. Через пару часов с непривычки все эти просьбы слились для неё в один многоголосый шум. Отец выделял на приём просителей всего пару часов в месяц и рассматривал только серьезные дела, в которых было точно не обойтись без его решения. А Картес и вовсе принимал просителей всего один час и то записываться на приём надо было за неделю, а то и за две.

А здесь же… К энтарху с просьбами шли самые разные люди. И у кого были действительно серьёзные случаи, а кто-то обращался с такими мелочами, что впору было смеяться. Да только правитель не смеялся. Он действительно вникал во все дела. Пару раз слуги подавали ему какие-то бумаги, с которыми он сверялся и, кажется, делал выводы. А за троном внезапно обнаружились двое воинов, следивших за порядком.

Илиана мельком посмотрела на них, но потом тут же снова перевела взгляд на свои руки, чинно сложенные на коленях. От неё требовалась лишь роль безмолвной куклы на приёме. Потому что она сейчас для Эстарии и для его правителя никто. И энтарх не собирался советоваться с ней. Но ей не было обидно. Илиану полностью устраивала роль простого наблюдателя, отведённая ей. Просто сидеть и смотреть, слушать и запоминать. Она, правда, честно пыталась вникнуть во все эти дела, но с непривычки скоро все эти люди начали раздражать её, и она запуталась, кто виновен, а кто нет. И как только у энтарха хватает сил и ума разбирать все эти дела?! Да ещё и так долго, без перерыва!

Илиана бездумно смотрела перед собой, надеясь только что выглядит не совсем дурочкой. Всё-таки управление страной наравне с мужчиной — не дело женщины. Теперь она понимала, как был прав отец, ограждая её от упорного умственного труда. Но она же помогала Картесу! Помогала, да. Но он, как теперь она понимала, тоже не особо утруждал себя государственными делами. У него были советники, бравшие основную нагрузку на себя. И только энтарх никому не мог или не хотел доверить заботу о своей стране. И это невольно вызывало в ней уважение.

В это время последний проситель ушёл и в зал вошли воины, ведя за собой связанного юношу. Они буквально вытолкнули его вперёд, так что он едва не упал. Одежда у него была в пыли, волосы местами свалялись, один глаза заплыл, на губах — кровь. Видно было, что его били. Юноша смотрел вниз перед собой, не обращая ни на кого внимания.

Следом за ним вошли двое мужчин и поклонились энтарху, с ненавистью косясь на юношу, да с такой, что даже она эту ненависть почувствовала.

— Змёёныш. Будь ты проклят! — Прошипел, не выдержав, один из них. Второй схватил его за руку, словно сдерживая.

— Простите, государь! — Обратился он к энтарху и поспешно склонил голову.