Его кошмарная невеста (СИ)

К дощатому зданию, похожему на сарай, я подобралась с чёрного хода. Из многочисленных щелей тянуло смрадом. Я порадовалась, что могу свободно обойтись без дыхания, и приникла к одной из них. Об освещении никто не позаботился, и это опять же радует, для выживших посетителей я останусь лишь мелькнувшей в угаре тенью.

Упившиеся оборванцы всех возрастов сидели или лежали на соломенных тюках, а то и вовсе на полу. Зал был набит битком. Двое или трое горланили, в углу тихонько подвывали. Вместо счастливых глюков словил кошмар? Возня неподалёку от «моей» стены — девушка стонала под парнем. Наличие зрителей пару не смущало. Впрочем, окружающим было не до них.

— Пустите! — выкрик со стороны улицы, шум, шаги.

Я буквально взлетела на плоскую хлипкую крышу, доска опасно прогнулась. Эй, не шлёпнуться бы. Вот будет весело, если провалюсь. Я неподвижно застыла на краю и уставилась вниз. Что-то будет.

Двое рослых парней притащили к чёрному ходу третьего, щупленького. Я аж облизнулась, предвкушая вкусный и обильный корм.

— Гоня, а Гоня, — мелкого отпустили, прислонили к стене, а сами встали с боков, вероятно, чтобы не сбежал.

Названный Гоней всхлипнул.

— Помнишь, что ты мне говорил? Помнишь, Светом клялся? «Дай, брат, в долг. Расплачусь. Два дня, брат». Помнишь, Гоня?

— Послушай…

Короткий замах, рослый ударил Гоню в живот. Парнишка охнул, согнулся и тихо заскулил.

— Слушай ты, Гоня. И рот свой поганый без спроса не разевай. Ты просил в долг на два дня. Я тебе поверил. Прошло уже шесть дней. Где деньги, Гоня?

— Б-бу-дут.

— Это хорошо, Гоня, — рослый ухватил парня за волосы и вынудил распрямиться. — А когда они будут?

— Не злись, брат. День ещё. Всё отдам.

Рослый ударил дважды.

— Ты, Гоня, не понимаешь. Я тебе, как человеку, поверил. А ты что? Обманул. И сейчас врёшь. А я очень не люблю, когда меня за идиота держат.

— Я отдам.

— Конечно, отдашь.

Рослый потрепал Гоню словно пса.

— Но сначала я тебя жизни малость поучу. Нехорошо врать старшим, особенно мне.

Парнишка что-то в ужасе пискнул, сполз на землю закрывая руками голову, скрючился. Второй рослый, тот что до сих пор ни звука не издал, по-прежнему молча ухватил мальчишку и отбросил от стены — будут бить. Я примерилась, прикидывая, как лучше спрыгнуть.

Первые пинки ногами. Мальчишка заскулил. Я мысленно досчитала до десяти, позволяя рослым увлечься процессом. Жалости к щуплому я не испытывала. Всякое бывает, но совсем дураком надо быть, чтобы у таких «братиков» в долг просить. Сегодня они просто поколотят по-братски, а завтра утопят, ибо долг, по их мнению, святое. К тому же щуплый из любителей травки, не удивлюсь, если в долг брал «дозу».

Стоящий ко мне спиной молчун меня не заметил. Говорун, впрочем, тоже. Я положила первому руку на затылок.

— Какой ты сладкий, — не удержалась я от комментария.

Смерть наступила почти мгновенно, тело стремительно высохло до состояния мумии. Я отбросила труп и метнулась к говоруну. Тот от растерянности и шока даже не дёрнулся.

— А ты, пожалуй, ещё слаще.

Вторая мумия.

Щуплый толком ничего не понял. Я сорвала с ближайшего тела куртку, накинула щуплому на глаза. Парнишка испуганно заскулил и даже дёрнулся неожиданно сильно.

— Перебирай ногами, — велела я, вздёргивая его в вертикальное положение.

Щуплый пошатнулся. Пришлось полпути удерживать его за шкирку. Не так уж и пострадал парень. Синяки останутся, но вроде бы обошлось без серьёзных повреждений внутренних органов, да и звука ломающихся костей я не слышала. Очухается.

Я доволокла парня до улицы:

— Лети отсюда. Бегом и не оглядывайся.

Сорвала куртку, она мне ещё пригодится, а парню отвесила прощальный пинок. Трупы он не видел, меня — тем более. Пускай живёт.

Я вернулась к мумиям, быстро обыскала. Деньги перекочевали в карман моего Рысёнкиного плаща. К сожалению, мало. Несколько бумажных свёртков с травкой тоже забрала. Вряд ли понадобится, но ведь даром. Забрала нож. Одежду выброшу, но не в огонь — гореть будет плоховато. Увязала тряпки комом. Ничего не забыла? Кажется, нет. Щёлкнула предусмотрительно прихваченным из таверны огнивом, и с первой же искры мумии вспыхнули. Пламя жадно облизало останки,

разгорелось, освещая ночь красно-оранжевыми бликами.

Сейчас торгаши из притона прочухаются, набегут с вёдрами. Надо их отвлечь… Махнула на крышу, сорвала деревяшку, спрыгнула, ткнула в огонь. Дерево ярко занялось. Поднесла палку к стене. Сарай загорался тяжелее, но всё же у меня получилось запалить дверь. Я курткой разметала оставшуюся от мумий горстку пепла. Будем считать, что следов не оставила.

— Что там происходит?!

Вовремя я. Прыжок, подтянулась и закинула себя на крышу. Всё, можно уходить.

— Твою! Пожар! Пожар!

Я перебралась на противоположную сторону сарая и задумалась. Первое дело я сделала — временно решила проблему с голодом. Теперь второе — деньги. Рысёнку нужна обувь, одежда. Кормить его надо каждый день. Да мало ли расходов. Поэтому я осталась лежать на крыше и прислушиваться.