Его личная звезда. Дилогия

Стас нахмурился сильнее, осознавая, что снова нормального разговора с сестрой не выйдет. Но всё-таки решил продолжить, понимая, что Ирида находится в очень тяжелом моральном состоянии. Просто не говорит. Он видел, как она отводит от него взгляд, видел, как сжимает в нерешительности губы, как дрожат у неё руки.

- Я в курсе, - коротко ответил Стас.

Он был благодарен Богдану ещё и за то, что тот своим появлением вызвал некую детонацию в поведении сестры. Та снова стала разговаривать, не прячась от него. Пусть их разговоры не всегда носили продуктивный характер, но лучше так, чем упрямо сжатые губы и растерянность в глазах.

Ирида нарочито медленно приподняла брови и скрестила руки на груди.

- Может быть, со мной поделишься? Вот я, как работница "Неона", ничего не знаю.

В её голосе слышался вызов. Она уже отторгала любое разумное объяснение.

Выдохнув, Стас начал говорить:

- Завтра или послезавтра, я не знаю точной даты, но вам сообщат о смене руководства в "Неоне". Нынешнее окончательно утратило позиции лидерства, даже есть подозрения, что они что-то мутили, продавая научные исследования. Теперь "Неоном" временно будет заниматься Богдан.

Новость взбудоражила и без того воспаленный мозг Ириды.

- Ты сейчас серьезно? - недоверчиво переспросила она. - О Славинском и "Неоне"? Стас, он военный! Солдафон. Где он и где клиника?

- Ирида, "Неон" полностью переходит в распоряжение военных. Она перестает быть частной гражданской клиникой.

Девушка покачала головой, не желая признавать услышанное.

- Стас, ты говоришь бред. Я там работаю! Работаю пусть и не на административной должности, не хожу на совещания и прочие важные собрания, но я бы что-то услышала!

- Ирида, ты заблуждаешься.

Он это сказал очень просто. Не повышая голоса.

И Ириде стало не по себе. Так говорил Славинский.

Она нервно мотнула головой и выдохнула:

- Идиотизм какой-то.

- Всё может быть. Только я тебе скажу больше. Я тоже теперь сотрудник клиники "Неон".

Услышав последнюю новость, Ириде захотелось закричать: "Да сколько можно?" Нет, она очень обрадовалась за брата. Из-за негласных гонений на их семью, его практически прекратили приглашать на работу, отчего брат всё больше начал превращаться в нелюдима. Замкнулся в себе, перестал встречаться с друзьями, если и занимался научными исследованиями, то в кабинете и для себя лично, без намерений опубликовать их когда-либо. Ирида переживала за него и хотела ему лучшей жизни. Стас был талантливым генетиком и мог принести пользу обществу. Но общество не желало иметь дело с сыном предателя. Пусть предательство было ложным, кого это волновало годы спустя? Неприятный привкус у военных и людей, занимавших высокие посты, остался.

Ирида сжала виски. Небеса, о чем она думает? Совсем с ума сходит... Вместо того чтобы искренне, от всего сердца порадоваться за брата, она сидит, насупившись, и злится... на кого? На Славинского? Или на себя? Или это как раз тот самый случай, когда вокруг все враги и лишь она одна белая да хорошая?

- Это же здорово, что тебя взяли на работу, - негромко отозвалась она и улыбнулась. Слезы снова заблестели в глазах. На этот раз Ирида их не стала скрывать. - Стас, ты извини меня ещё раз. Я что-то совсем расклеилась. Несу несусветную чушь, говорю не то, что думаю. Прости.

Брат протянул руку, и Ирида вложила свою узкую ладонь в его пальцы.

- Это всё из-за твоего Кирилла, - тем же суровым голосом сказал Стас. - Если бы его отец не был политиком, он бы знал, что обесчестив тебя, не останется безнаказанным. Что его заставят поставить тебе метку. Сразу же, в тот же день. А он... Иридка, почему ты выбрала именно его? Ты же понимаешь, что я не могу на него никак повлиять?!

- На него не надо влиять, - улыбка дрогнула на лице Ириды, а сердце снова сжали тисками. - Стас, почему ты мне не веришь? Почему думаешь, что он обязательно меня обманет? Он поставит мне метку накануне дня рождения. Он мне так сказал.

В голове снова зазвенел колокольчик. Так ли он сказал? А если вспомнить поточнее? "Тебе скоро двадцать. У тебя будет День рождения и... Подожди немного, малыш?" Вот его слова, и среди них нет: "Я поставлю тебе метку. Обещаю".

Почему, Небеса помилуйте, она решила, что метка от него будет подарком на День рождения?

Стас нахмурился и чуть сильнее сжал руки Ириды.

- Ты влюбилась не в того парня, сестренка. В этом есть и моя вина. Не хрен было отпускать тебя в клубы одну. Надо было стеречь, как зеницу ока.

- Но тогда у меня всё равно не появилось бы метки к двадцати годам, - она пыталась шутить.

А колокольчик всё звенел и звенел у неё в голове.

- Алекс подобрал бы тебе надежного парня.

- Стас, ты знаешь, я против брака по расчету. Всю жизнь жить с человеком, которого не любишь - это не для меня. Я так не смогу, - Ирида говорила жалостливо, чувствуя себя последней дурой.

Где она допустила слабину? Когда...

Не она первая - не она последняя. Слабое утешение.

- А стать добычей латунцев сможешь?

Слова Стаса были жестоки. Наверное, не стоило ему говорить их сейчас, этим утром.