Его любимая девочка

- Тогда давайте с вами все-таки восстановим в памяти события, которые нас с вами заставили сегодня здесь собраться.

Щёлкает пультом и немного перематывает изображение до нужного времени.

Увидев на видео машину отца, я, кажется, перестаю дышать.

- Алиса, не смотри, - дрожит голос мамы. Рукой она пытается закрыть мне глаза. - Алиса… О, Господи… - рвёт воротник своей блузки вниз. Пуговицы летят на пол.

- Мам… - я перехватываю ее за плечи и силой разворачиваю от экрана.

Задыхаясь от шока, смотрю на профиль отца и почему-то думаю о сестре. Хорошо, что она сейчас в школе… Она бы не пережила.

- Ну как-то так, - прокашливается адвокат.

- Это же монтаж, - подскакивает с места отец. - Оскорбление чести и достоинства! Да я тебя, сученыш… - багровея, разворачивается к Арсению.

- Савицкий, выбирайте выражения, - обрывая отца, стучит молоточком судья.

Мама, освобождаясь из моих рук, роняет лицо в ладони и мотает головой.

- Какой стыд… Какой кошмар…

- Папа, - я тоже подскакиваю и дёргаю его за рукав. Сильно дергаю. Только после соображаю, что он сейчас не опирается на трость и может упасть. Но  он не падает. Уверенно опирается на обе ноги. Что это значит?

А дальше все становится ещё хуже.

- Прошу суд обратить внимание, - щёлкает кнопками перемотки адвокат, - что гражданин Савицкий после столкновения выбежал из машины сам и полез в драку с моим клиентом. На видео вы хорошо можете видеть, что обе его нижние конечности остались невредимыми. Также, при увеличении картинки, мы можем рассмотреть лицо женщины, которая находилась с гражданином Савицким в момент аварии. Кстати о ней, - он переводит взгляд за наши спины, - гражданка Лобова Инна Семёновна, вы далеко собрались? У суда, думаю, появились к вам дополнительные вопросы. А так же, - адвокат Арсения подходит к своему столу и достает из папки лист бумаги, мы бы хотели подать отдельный иск в отношении гражданки Лобовой…

Последние слова адвоката тонут в звуках борьбы и женской истерике, смешанной с отбойными ругательствами. Ту самую благодетельную волшебницу массажистку, что «поставила отца на ноги» не выпускают из зала суда.

- Возьмите воду, - к нам с мамой неожиданно подходит секретарь с пластиковыми стаканчиками.

Смотрит с сочувствием и отводит глаза.

Только в этот момент я окончательно понимаю, что происходящее не страшный сон. Что наша семья только что рухнула. Что то, за что я боролась на самом деле было лишь иллюзией… И что Арсений на самом деле не виноват. Но от этого факта никому не легче, кроме него самого.

- Тишина в зале, - пытается успокоить шум судья.

- Ты… - наконец оживая, мама хватает отца за грудки, - да как ты мог! Бессовестный! Я с тобой прожила всю жизнь! А девочки… Ты о них подумал?  - она осекается, проглатывая слёзы.

- Тишина! - стучит молотком судья.

- Мам, не надо… - шепчу я, оттаскивая ее от отца.

Смотрю в его серые, потерянные, пустые глаза и понимаю, что произошедшее не случайность и не помутнение рассудка. Это спланированное, хладнокровное предательство человека, который вдруг решил, что ему пора пожить для себя. Который и так всю жизнь жил для себя!

Зажмуриваюсь и увожу маму на другой край лавки. Спаиваю ей воду.

Показания любовницы отца слышу отрывками. Она несёт какой-то несусветный бред про угрозы увольнения со стороны отца. Потом тут же сама себе противоречит и рассказывает о том, что деньги ему понадобились, чтобы выкупить у нас половину квартиры, которая досталась маме и нам по завещанию от бабушки.

Я понимаю, что маму нужно срочно отсюда уводить, пока не вскрылись ещё более неприглядные подробности. 

Поднимаю руку.

- Ваша честь, мы бы хотели покинуть зал суда…

Судья трёт виски и переглядывается с коллегами.

- Если больше ни у кого нет вопросов к вам…

- Я думаю, что их нет, - говорю решительно.

- Идите - со вздохом. 

Поднимаюсь на ноги и, чувствуя на себе взгляды, увожу маму к выходу. Она пытается возражать. Я просто выталкиваю ее за дверь.

Открываю телефон, чтобы вызвать такси и… ловлю себя на мысли, что больше не могу назвать нашу квартиру домом. Да, мы с сестрой в ней родились, да там наши вещи, но как в ней можно дальше жить? И куда нам сейчас ехать? Нас действительно хотел выгнать родной отец?

- Алис, давай вернёмся, - плачет мама. - Мы ведь с папой даже не поговорили. Я не верю. Двадцать пять лет… у меня ведь кроме него и вас никого.

- Дома поговорите, мам, - говорю обречено. Понимаю, что она права. Так просто нам не расстаться. 

Ввожу в приложении такси адрес квартиры и вызываю машину.

Неожиданно дверь за моей спиной распахивается.

- Алиса…

Из нее выбегает Арсений и кидается ко мне, хватая за руки.

- Прости меня. И вы тоже, - с мукой в голосе поворачивается к моей маме. - Я не знал сначала. Потом не смог сказать. Да и ты бы не поверила. Я поэтому просил тебя не приходить сюда, - шепчет запальчиво. - Пусть бы он соврал. А вы бы захотели поверить. Я не знаю, как правильно… это вы решайте сами. Алис, я встречный иск заберу. Не нужно мне денег. Ты только будь со мной…