Его любимая Кошка

– Найдёшь себе новую подопечную и будешь ей трепать нервы, – произнесла я, продолжая листать книгу, – а на мне высадишь фиалки.

Ничего, что могло бы пролить свет на происходящее, я так и не нашла. Сирены сводили с ума моряков, но обитали только в морях. Банши? Банши сводили с ума своими рыданиями. Убивали. Но все легенды сводились к тому, что человеку встречалась потусторонняя сила, чаще всего ночью. Одержимость сопровождалась постоянной и безвозвратной сменой характера. И нигде не было упоминаний о смене цвета глаз… Нигде!

Солнце уже сползло к горизонту, меняя окрас бликов на предметах в комнате от жёлтых до алых. На шее висел мой привычный амулет из камушка с дырочкой. Странно, но в самые сложные моменты я брала его в руки, и на душе становилось легче, будто он и вправду обладал силой утешать. Как и тот человек, который подарил его мне. Я не считала его другом, я почти не знала того мужчину, но время от времени вспоминала то, с какой нежностью он смотрел на меня. И стыдилась того, что мне этот взгляд был приятен. Я считала себя ветреной, раз, имея жениха, с таким трепетом ловила на себе восхищённый взгляд другого мужчины.

Деликатный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Ещё было не поздно, но всё же для визитов было не самое подходящее время. И отчего-то в голове моей промелькнули мысли о Инигоре, и… я ощутила только злость. Ни трепета, ни надежды, ни волнения.

– Леди Роннер? Вы там? – послышался за дверью голос Файса.

Руфус тут же вскочил на лапы, весело повиливая хвостом и прижимая уши. Из кота он обернулся приземистым щенком, с хвостом закрученным в бублик. А Файсу что от меня нужно? Я растерянно уставилась на тот разгром, что царил в комнате. Начну всё это прятать, и Файс услышит шум.

– Леди, я вижу, что у вас в комнате горит свет, – чуть раздражённо прозвучал голос безопасника, – нам срочно нужно кое-что обсудить. И я не советую вам прятаться.

– Р-р, какой настойчивый! – ёрничал Руфус, – не томи мужика, Ави! Пускай зайдёт.

Если зайдёт, то увидит это всё! А если я не выйду, то…

– Минутку! – рявкнула я, набрасывая на плечи шаль.

В одном домашнем платье выходить было и холодно, и неприлично. А пускать Файса дальше коридора я была не обязана.

– Нам нужно поговорить, – угрюмо обронил безопасник, когда я распахнула двери.

– Что-то случилось? – произнесла я, уже переступая порог комнаты и пытаясь закрыть дверь.

Файс осмотрелся по сторонам, потом глянул на захлопнувшуюся за моей спиной дверь. Что ему нужно? Что-то с Илларией? Нилом?

– Я бы не хотел говорить об этом в коридоре.

Логично. Вполне законное право мужчины поговорить с глазу на глаз. Только вполне законное право женщины не пустить мужчину в свою комнату, учитывая обстоятельства и время суток.

– А вы говорите тише, – обронила я, сама стыдясь своей грубости.

Но конспирация превыше всего. Как я пущу его в свою комнату, когда там на полу лежат книги с такими названиями, что кровь в жилах стынет? Да и не хочу я пускать Файса к себе, вспоминая его неоднозначные намёки и взгляды. Поэтому я сложила руки на груди и улыбнулась. Очаровательно, нежно и вполне дружелюбно. А что делать? Я уже перешла все возможные границы хамства.

– Ясно, – странным тоном произнёс Файс.

И прежде чем я успела пикнуть, меня занесли обратно в комнату. Не то что пикнуть – стукнуть не успела, сражённая смесью нежности и наглости. Меня действительно крайне бережно схватили за талию и так же бережно внесли в комнату, пинком дверь распахнув и таким же пинком её захлопнув. Нежно поставили на пол, как ценный экспонат в музее. Файс замер спиной к двери, грозно скрестив на груди руки. В свете настольной лампы и алых отблесков заходящего солнца Файс выглядел устрашающе грозным. Мало того, что он весь дверной проём собой загородил, так ещё и смотрел на меня так, что душа в пятки уходила. А потом взгляд безопасника переключился с меня на стопку книг на полу.

– Что… что вы себе позволяете? – пытаясь загородить собой книги, злобно выкрикнула я.

– Кто такой Адам Эванс? Что вы знаете о смерти горничной и что вам было нужно в участке возле доков?

Я чуть не села на пол от удивления и ужаса. Руфус, правда, изрядно портил драматизм момента. Летал вокруг Файса, корчил умильные рожицы, складывал вместе передние лапки. А я судорожно соображала, что отвечать и как себя вести с этим непонятным мужчиной.

– Давай ему всё расскажем, а Ави? – предложил Руфус.

Смешной. Кому я могу рассказать о себе, не рискуя быть высмеянной? Что я скажу? Что пытаюсь поймать сказочное чудовище, которое непонятным образом подчиняет других людей своей воле? Да меня тут же отправят в одну палату с Эвансом.

– Я не понимаю, о чём вы, лорд Файс. Вы в чём-то хотите меня обвинить?

Он злился. Явно было заметно, как темнел взгляд, как сощуривались и без того слегка раскосые глаза, как раздувались ноздри Файса. Сейчас он был похож на льва перед броском. Эта дикость натуры не сглаживалась ни дорогими нарядами, ни собранными в хвост волосами. Медведь. Никакого притворства, голые эмоции без прикрас… Он даже вызывал восхищение своей откровенностью.