Его маленькая заложница (СИ)

— Давай так, я сейчас сам наберу, мы обмозгуем, как все сделать. Потом тебе перезвоню уже по факту.

— Задаток могу сразу перевести.

— Да подожди ты с этим. На связи будь, короче.

Вкратце обрисовываю Руслану детали, в ответ опять приходит одно простое «спасибо», но мне и этого достаточно. Внутри головы поселяется мысль, что эта ситуация способна изменить все между нами.

Пусть даже он обратился ко мне в критической ситуации. Я представляю, скольких сил ему стоило перебороть себя и все же набрать мой номер. Для Руслана, вероятно, это было равно унижению.

Звоню Яру, чтобы подтвердить свою догадку. Друг кается, мол, хотел меня предупредить сразу же, но забылся, когда малая в животе у Лии начала играть в футбол.

Прекрасно понимаю это ощущение. Мать Руса залетела от меня по чистой случайности, хотела сделать подпольное прерывание на позднем сроке, потому что получила от меня отказ немедленно жениться на ней. Я настоял на рождении сына, пообещав ей денег в обмен на ребенка, когда впервые увидел живот.

Продал квартиру, которую завещала мне бабушка, и заплатил этой стерве. Алена исчезла из наших жизней сразу после родов, а я остался один на один с маленьким человеком.

Сложно тогда жилось. В качестве нянек у Руса были девки, с которыми я спал. Только года через два ситуация начала выправляться. Удалось нанять нормальную женщину, дела в гору пошли. Денег поначалу получалось заработать впритык, но хватало. Потом уже начал что-то откладывать, стал самостоятельно крутиться.

Заработал. Даже, говорят, авторитетом стал. А сына потерял в итоге. Слишком у нас разные взгляды на жизнь оказались.

Возвращаюсь в дом, Ина сидит в той же позе. Некоторые животные в дикой природе умеют сливаться с окружающей средой, вот и у нее, кажется, есть такой дар. Замоталась в плед, подушками обложилась. Вокруг техника и какие-то исписанные листы.

Она вообще на меня не реагирует. Может, не видит. Или специально показательно игнорирует.

Притаскиваю аптечку в комнату, сгружаю ее на диван. Только тогда Ина вздрагивает и поднимает взгляд на меня.

— Мы же недавно… — растерянно бормочет, одни глазом все-таки поглядывая на экран.

— Больше двенадцати часов прошло, пора.

Рука у нее выглядит сносно. Насколько это реально в данной ситуации. Ничего не гноится и вполне себе нормально заживает, крови на повязке уже почти нет.

— Болит?

Упрямо молчит в ответ, но губы кусает, когда я прижимаю ватный шарик со средством к ране.

— Мне сын только что звонил.

Ина перестает вжимать голову в плечи, склоняет ее немного набок.

— Сбил какую-то девушку у себя там, просил помощи.

— Почему ты не мог за все это время просто к нему приехать? — спрашивает немного с укором.

— Это сложно, малышка. Зачем бы я стал навязываться, если он ясно дал понять, что после всего видеть меня не хочет? Я не привык давать людям вторые шансы. Включая собственного сына. Думал, что упустил его с концами. Присматривал, конечно, но особо без деталей. Сегодняшний разговор дал мне понять, что Рус изменился. Или же что тогда он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

— Он теперь вернется в Россию?

— Думаю, да. Девочку ту будут оперировать у нас. Если Рус так о ней беспокоится, вряд ли отпустит одну.

— Я надеюсь, вы помиритесь.

— Почему? — усмехаюсь, отрезая лишние куски бинта.

— Кажется, что тебе одиноко, — признается Ина. — Я сначала думала, что ты просто весь из себя такой серьезный, когда мы сталкивались у Лии и Яра. А потом один раз присмотрелась к твоим глазам. Мне не по себе стало от такого тяжелого взгляда. В нем было очень много опыта. Больше отрицательного.

— Вы, девочки, любите замечать всю эту хрень, а потом брать на себя роль спасительницы. Только обычно это хорошим не заканчивается, — пытаюсь шутить, но Ина не улыбается.

— У тебя много денег. Много женщин, друзей, знакомых. Только все это не имеет значения, когда ты возвращаешься в пустую квартиру.

Ина прикусывает язык, будто понимает, что сболтнула лишнего.

Почему-то кажется, что не только меня она сейчас имела в виду. Я тоже неплохо умею читать людей по глазам. Все ее эти взбрыки, весь сарказм, показная неприязнь — это только лишь способы держать оборону, чтобы никто чужой не смог через нее пробраться.

У девчонки не очень складываются отношения в семье, и, скорее всего, она смогла убедить себя, что вариант быть одиночкой для нее самый приемлемый. Отсюда такая работа, где можно спрятаться за маской, не показывая своего истинного лица.

Отсюда же колючки и все с ними связанное.

Даже девственность.

— Почему ты ни разу до меня не занималась сексом?

Опять надувается. Как будто я извращенец, который сейчас достанет член из штанов и начнет дрочить на ее ответы.

— Малыш, я все понимаю. Оскорбленная невинность, мужик-насильник, который завалил тебя на спину, ничего не выяснив, но, уж прости, я не верю в то, что ты собиралась торжественно отдаться мужу в первую брачную ночь.

Я ее даже не трогаю, а Инь все равно сжимается вся и смотрит на меня волком.

— Не лезь мне в душу, понятно?

— Понятно, — хмыкаю, отбирая у нее ноутбук. — Так почему?

— Мне обязательно отвечать?

— Я не отстану.