Его мишень

— «Огни» самый крутой клуб в нашем городе, дорого, зато никакого быдла под ногами не крутится. Потанцуем, может, подцепим себе кого-нибудь, — игриво толкнула меня локтем в бок. — У тебя же никого нет?

— Нет… Но если честно, я к клубам как-то не очень. Шумно, куча людей… А вдруг встретим кого-то из наших студентов, как-то это все не слишком профессионально, тебе не кажется?

— Да брось, ну ты чего в самом деле! Да, мы училки, но как бы и девушки тоже. Молодые, красивые и свободные. И имеем полное право отрываться в собственный выходной так, как сами того хотим! В конце концов мы же не собираемся танцевать голыми на барной стойке, — и подумав добавила: — Я надеюсь.

Мы обе прыснули от смеха, а потом еще накрутили ситуацию так, что в прямом смысле схватились за животы. У нас там были и горячие латиносы в леопардовых стрингах, и «Шальная императрица» в караоке, и суши с накачанного пресса секси-бармена.

В общем, я все-таки согласилась, и уже в одиннадцатом часу ночи мы заняли чудом забронированный столик в общем зале.

— Кто-то умыкнул нашу винную карту, я сейчас, — Олеся, облаченная в короткое платье с золотыми пайетками, заправила подкрученную прядь за ухо. — Смотри не улизни с каким-нибудь молоденьким мачо, пока меня не будет.

Расталкивая танцующую молодежь, скрылась с глаз, оставив меня в гордом одиночестве.

Стыдно признаться, но за свою жизнь в ночном клубе я была всего трижды, поэтому когда сказала, что с клубами у меня как-то не очень — не соврала. В школьные годы не отпускала мама, студенткой — гора невызубренных лекций. Пока мои одногруппницы посещали сомнительные вписки и регулярно меняли парней, я заучивала пройденный материал, потому что с раннего детства мне довольно настойчиво внушалось, что выбиться в люди я смогу только получив достойное образование.

Мама растила меня одна, вкладывая в мое моральное воспитание все силы, как позже выяснилось — порой перегибая палку, потому что переходя на пятый курс я оставалась, наверное, единственной девственницей на всем потоке. Сначала творить глупости не позволяли выдолбленные на подкорке увещевания о «женской гордости», а потом я отчаянно влюбилась и отказывалась замечать кого-либо кроме…

— Скучаешь? — раздалось у самого уха, и я вздрогнула.

Черноволосый парень с пирсингом в носу улыбнулся мне искренне и широко.

— Почему одна? Только не говори, что твой парень отошел отлить, мое бедное сердце не выдержит такого облома.

— Я с подругой, — честно призналась я, и округлила глаза, когда он бесцеремонно плюхнулся на пустующее место напротив.

Молодой, не старше двадцати-двадцати одного, но высокий и довольно хорошо сложенный.

Я насторожилась. А он продолжил словно ни в чем не бывало:

— Ты первый раз здесь?

— Да, впервые.

— Видно. Местных я всех уже знаю. Заказать тебе что-нибудь?

— Моя подруга как раз пошла за винной картой.

— Забейте, я угощаю, — подняв вверх руку, показывая бармену два пальца. Удивительно, но тот кивнул, словно понял, что означал этот жест.

Не то чтобы он мне совсем не понравился, скорее он был в моем вкусе, чем нет, но просто, как стало ясно, я совсем оказалась не готова морально к какому-либо флирту.

— Тут неплохо, каждые выхи здесь зависаю, а ближе к утру перемещаюсь в «Чистилище».

— Судя по названию…

— Ага, — улыбнулся, опустив расслабленную ладонь в паре сантиметров от моей. — Тот еще кринж. Кстати, я Соболь.

— Просто Соболь?

— Именно. А как зовут тебя?

— Ангелина.

— Прикольное имя, тебе идет. Пошли потанцуем?

— Извини, но нет.

— Да ты чего напряженная такая, Лин? — по-свойски толкнул мою руку ребром ладони. — Сейчас, подожди, расслабишься скоро. Мой дружок-пирожок на баре замутит что надо, толк знает.

Молодой, развязный, дерзкий. Но дерзость его не была притягательной, наоборот — пугающе-отталкивающей, и не смотря на приятные черты лица, мне срочно захотелось отделаться от такого кавалера.

— Извини, но не мог бы ты… — изобразила рукой жест «поднимай свою задницу и проваливай». — Это место моей подруги, вон она идет, кстати.

Патлатый лениво обернулся, и лицо расплылось в улыбке узнавания.

— Олеся Дмитриевна? Да ладно.

— Соболев? — на стол опустились два высоких стакана с огненно-рыжим содержимым. — И как это понимать? На лекции ты не ходишь, а сюда, значит, как домой?

— Да я болел! Клянусь! — приложил татуированную ладонь к груди. — В пн справку в деканат занесу.

— Все, иди, не видишь, люди тут отдыхают. От вас, кстати, — раздраженно хлопнула его по плечу, прогоняя. — Давай-давай, проваливай уже.

Парень поднялся, но уходить был явно не намерен.

— А это ваша подружка? Мы познакомились уже. Зачетная.

— Если бы ты чаще ходил на учебу, то знал бы, Соболев, что Ангелина Игнатовна тоже педагог и теперь она преподает в нашем университете.

А вот этого парень явно не ожидал: выражение лица стало удивленным, но точно ничуть не напуганным.

— Серьезно? Теперь тогда точно буду чаще ходить.

— Соболев! Имей совесть!

— Все, ухожу, — поднял руки, будто сдаваясь невидимому врагу, и следующее адресовал уже мне: — Но не прощаюсь.