Его мишень

— А завтра?

— Нет, ни завтра, ни послезавтра, ни в следующем году.

— Я вам не нравлюсь?

— Нет.

— В клубе ты была более сговорчивой.

— «Вы». Я требую называть меня на «вы».

Только я собралась повернуть к лестнице, чтобы отвязаться уже наконец от наглеца, как вдруг этот самый наглец схватил меня за руку.

— Да стой ты. То, что я тебе не нравлюсь — хрень полная, по глазам вижу.

— Что вы себе позволяете? Немедленно отпустите! — я попыталась вырваться, но физически развитый парень держал меня крепко, силы явно было неравны.

Я запаниковала — коридор был практически пуст, ведь звонок уже прозвенел и студенты скрылись в кабинетах.

— Соболев! Вы сейчас собственными руками себе могилу роете, вы знаете это? Я могу заявить на вас за домогательства.

— Заявляете. Если я хочу телку, я телку получаю, — юркая ладонь легла на мою ягодицу. Я вскрикнула и со всего маху заехала придурку по щеке, чем здорово его разозлила. И неизвестно, чем бы все в итоге закончилось, если бы не вмешался непонятно откуда взявшийся здесь Бойко.

Вернее, сначала я увидела его стремительный кулак, врезающийся аккурат в и так поврежденную переносицу хама. Я снова вскрикнула и отскочила на два шага назад.

— Если ты еще раз распустишь свои клешни, я тебе, уроду, по очереди все пальцы сломаю. Сначала на этой руке…

Что раздалось первым: хруст мизинца Соболева или его отборный мат я не поняла, но от увиденной картины волосы на затылке встали дыбом.

Он сломал ему палец. Взял и сломал!

— Бойко! Святослав! Прекрати! Свят! Ты с ума сошел! — я схватила парня за куртку и изо всей силы потянула на себя. — Остановись немедленно!

Конечно, шум привлек внимание — двери ближайших аудиторий открылись.

— Что здесь происходит? — Эдуард Максимович поправил очки. — Ангелина Игнатовна, вам нужна помощь?

— Нет… Нет, все в порядке. Тут просто парни…

— Соболев поскользнулся на банановой кожуре, все ок, — подал голос Бойко, — вот, в медпункт сейчас его поведу, — и тряхнул корчащегося в агонии парня за плечо: — Соболь, больно? Вставай давай, ну ты че такой неуклюжий.

Преподаватель права недовольно качнул головой и скрылся в аудитории. Следом одна за другой закрылись другие двери.

— Ссука, я ж тебя урою, — прошипел поверженный, удерживая здоровой рукой поврежденную кисть. — Ты труп, Свят, ты знаешь это?

— Ага, — просто кивнул Бойко и обернулся на меня. Показалось, что он хочет что-то сказать, но говорить ничего не стал, просто ушел, словно ничего не произошло.

Я в ужасе перевела взгляд на Соболева. Он, конечно, тот еще… но чтобы пальцы ломать…

— Ну ты как? Тебя в медпункт проводить?

— Сам дойду, — сплюнул парень и тоже ушел, оставив меня приходить в себя в гордом одиночестве.

***

Вечером у меня было занятие с Лилей, на которое я шла не со слишком большой охотой. Увиденная утром картина — она в автомобиле Бойко — почему-то оставила после себя неприятное послевкусие, и как бы я не пыталась оправдывать себя словами, что это все женская солидарность, заранее жаль девочку и прочее, я просто… как будто бы приревновала. Иррационально, глупо, совершенно неуместно, но факт оставался фактом.

— Завтра у меня днюха, знаете, сколько народу приглашено? Двадцать человек! Папенька с маменькой обещали ради этого срулить на дачу, а квартиру оставить мне, чтобы потусоваться как следует. Круто, да?

— Да, уверена, будет весело, — и, листая материал, не удержалась от вопроса: — А твой парень… он тоже будет?

— Конечно, пригласила его первым! Кстати, он бросил ту свою мымру и теперь мы официально встречаемся. Вот, — отодвинула ворот водолазки и продемонстрировала багровый кровоподтек. Затем хихикнула и покосилась на дверь. — Только между нами, отец убьет, если узнает.

Я ощутила, как кровь отлила от лица.

— То есть вы с ним все-таки…

— Не-ет, ничего не было. Пока что, — и слегка покраснела: — Завтра выпну всех пораньше, а он у меня ночевать останется. Мы уже обо всем договорились.

Все сходится, это точно Бойко. Бросил Лисицину ради девочки, которой непременно разобьет сердце. Она для него просто игрушка, это же очевидно! Очередная хорошенькая, но глупенькая и неопытная кукла.

Я знала, что он прожженный циник, который в грош не ставит чувства других, но чтобы настолько…

В растрепанных эмоциях я вернулась домой, так же без какого-либо энтузиазма расписалась о доставке машины в целости и сохранности прямо к подъезду. Мне не просто поменяли колеса, а поставили их на модные литые диски, плюс провели полную чистку салона.

Это что? Возможность козырнуть «лишними» деньгами или попытка замолить грешки?

То, что делал он это бескорыстно, из добрых побуждений, мысль даже не возникла. Кто угодно, но только не он.

Все, на этой ноте пора ставить жирную точку. Мы больше ничего друг другу не должны. Преподаватель — студент.

Через несколько дней я все-таки поставила эту точку. Правда, невозврата.

***