Его Муза. Часть 3

— Знаю. Мы решили попытаться оставить прошлое позади и начать всё заново после окончания. Он сказал мне, что подал заявление в Принстон на архитектуру. Я думаю, что смогу найти там вдохновение.

Среди собственных страданий чувствую слабую надежду для них.

Подоткнув мне одеяло, она добавляет:

— И я подумала, что Нью-Джерси будет ближе к тебе в Нью-Йорке.

Ощущаю, как на меня накатывает очередная волна отчаяния.

— Меня там может и не быть.

Она похлопывает меня по одеялу.

— Просто занимайся одним делом за раз, Ава. Завтра тебе придется встретиться с мамой и деканом, а пока просто отдохни.

Я пытаюсь, когда Руби уходит, но в голове рой сожалений.

Я обдумываю все свои разговоры с Логаном. Могли ли мы избежать всего этого? Может быть, если бы мы никогда не ходили на чердак ДиК. Может, если бы я не согласилась на его первый поцелуй… или если бы он вообще не стал преподавателем. Но не могу представить, что никогда не пережила бы все драгоценные моменты с ним. Картина сложилась бы совсем иначе. Я была бы другой.

Но, возможно, нам следовало уехать, когда он впервые предложил это несколько недель назад. Вернуться в Нью-Йорк, когда он хотел, без диплома, который я теперь все равно не получу.

Глава 24

На следующее утро я страдаю от эмоционального похмелья, когда слышу громкий стук в дверь комнаты в общежитии на следующее утро.

— Ава, впусти меня! — кричит мой отец.

О, нет. Мама звонила ему? Он приехал?

Тащусь к двери, шмыгая, с опухшими глазами. Мой отец стоит на пороге. Он бросает на меня быстрый взгляд и заглядывает в мою комнату.

— Ты одна?

— Да.

Делаю шаг назад, чтобы он мог войти, если захочет. Это что-то вроде теста. Дома он перестал приходить в мою спальню, когда мне исполнилось шестнадцать. Он уже много лет не ступал в моё личное пространство. Но не могу сказать того же про личное физическое пространство. У него не было проблем с тем, чтобы вторгаться во все другие части моей жизни.

Я возвращаюсь к своей кровати. Он задерживается в дверном проёме на минуту, а затем входит.

— Твоя мать все рассказала. Это правда? — требует он, стоя возле моей кровати.

— Насчет романа с профессором? Да.

Возможно, он хочет, чтобы я отрицала это, извинялась или сожалела, но нет сил на всё это. Хватит вранья и притворства.

— Послушай, Ава. У тебя встреча с Дином Аскоттом через час. Когда увидишь его, то скажи, что этот писатель соблазнил тебя, и ты не знала, что делаешь. Вся вина лежит на нём. Его всё равно уволят, но у тебя ещё есть шанс закончить учебу. Скажи ему, что он манипулировал тобой.

— Он этого не делал.

Отец сжимает кулаки.

— Конечно, сделал. И ты скажешь декану, что он виноват.

Я отрицательно качаю головой.

— Послушай, Ава. Тебе нужен диплом и репутация, которую нужно поддерживать.

— Репутацию чего? Твоей дочери? Хорошей студентки?

Он расправляет плечи и смотрит на меня сверху вниз.

— Лучшей девушки.

Я смеюсь.

— После вчерашнего, ты еще так думаешь?

— Сейчас не время упрямится и дерзить, юная леди.

Мой отец — высокий мужчина, в два шага перешагивает порог моей комнаты. Он похож на игрушечного солдатика, который ходит туда-сюда.

— Мы заставим это мерзкое видео исчезнуть. Никто никогда его не увидит.

— Мама видела это. Мои преподаватели видели. Мои друзья видели это.

В какой-то мере рада, что моего отца не было вчера на открытии. Я действительно не хочу, чтобы он видел это.

— Мы заставим всё это исчезнуть, Ава. Лучше сделать вид, что он никогда не существовал.

Я сажусь на кровати.

— Что ты такое говоришь? Кто не будет существовать?

— Этот гад! — Отец брызжет слюной. — Этот писатель, О'Шейн. — Он усмехается.

— Ты не можешь этого сделать. Он знаменит. Ты не можешь заставить его исчезнуть.

— Я могу заставить его исчезнуть из твоей жизни.

Я смотрю отцу в глаза.

— Я люблю его.

— Нет, не любишь.

Челюсть отца сжимается вместе с кулаками. Он качает головой, отрицая мои слова, мои чувства и мою довольно большую, грязную, неловкую ошибку.

— Да, люблю. — Мне наконец-то стало ясно, что теперь, когда Логан сбежал, это не имеет значения.

На лбу отца начинает вздуваться вена, и он краснеет.

— Ты ничего не знаешь ни о любви, ни о жизни. Ты ещё слишком молода и глупа.

Это становится невыносимым. Ему невыносимо видеть мой успех. Теперь я вижу, что он никогда не изменится. Он всегда будет видеть во мне ребенка, а не взрослого. До тех пор, пока не возьму жизнь в свои руки, а может быть, даже тогда. Он видит себя защитником, а это значит, что я всегда буду слабой и маленькой для него. Вижу его отношение к моей матери. Да, он любит её. И меня тоже. Но моя мать не автономна в его глазах. Он нужен ей, она не может жить без него, по крайней мере, так она думает. Я не хочу так заканчивать.

Я встаю, жалея, что не приняла душ, не оделась и не нахожусь в лучшей форме, чтобы противостоять отцу.

— Ты закончил? — спрашиваю я.